оставляло сомн?нія, что общія симпатіи все-таки на сторон? Шувалова.
— По статуту моего дома, г-нъ Шуваловъ, — произнесъ онъ сухо-д?ловымъ тономъ, — за симъ столомъ играютъ только на чистыя деньги.
Петръ Ивановичъ весь побл?дн?лъ и затрясся. Но самообладанія y него все-таки достало еще на столько, чтобы отв?тить съ должною сдержанностью:
— Деньги я въ одинъ моментъ добуду…
— Schon! Подождемъ еще одинъ моментъ и два, и три момента, — великодушно согласился съ усм?шкой Биронъ, ув?ренный, очевидно, что такой суммы легкомысленному камеръ-юнкеру цесаревны сейчасъ все равно не откуда будетъ взять.
Первыя попытки Петра Ивановича въ этомъ направленіи, д?йствительно, были безусп?шны. Когда онъ, вм?ст? съ Лестокомъ, возвратился въ большую гостиную и обратился къ своему спутнику съ просьбой — Бога ради его выручить, — тотъ напомнилъ ему свое неизм?нное правило — не издерживать на игру въ одинъ вечеръ бол?е пяти червонцевъ.
— Впрочемъ, и безъ того, cher ami, я ни гроша не далъ бы вамъ взаймы, — добавилъ онъ самымъ дружелюбнымъ тономъ: — не потому, чтобы не хот?лъ васъ выручить (о, я готовъ для васъ на всякія моральныя жертвы), а потому, что хочу сохранить съ вами прежнія добрыя отношенія; между должникомъ и кредиторомъ, будь они лучшими пріятелями, отношенія тотчасъ портятся; это — аксіома.
— Я забылъ, докторъ, что вы в?дь не русскій съ душой нараспашку и всякій душевный порывъ взв?шиваете на в?сахъ благоразумія! — съ горечью проговорилъ Шуваловъ и подошелъ къ столу, за которымъ игралъ его старшій братъ.
Но и тому не везло: на стол? передъ нимъ лежало всего н?сколько серебряныхъ рублей, изъ которыхъ одинъ онъ ставилъ только-что на карту.
— Вашъ братъ тоже сидитъ на мели, — зам?тилъ Лестокъ. — Если вы ужъ непрем?нно хотите отыграть своего челов?ка, то есть зд?сь еще одинъ русскій, который скор?е другихъ войдетъ въ ваше критическое положеніе…
— Вы про кого это говорите, докторъ?
— Да про нашего премьера: y него в?дь тоже натура широкая.
— Вотъ это в?рно!
И, уже не колеблясь, Петръ Ивановичъ завернулъ въ хозяйскій кабинетъ и подошелъ къ Волынскому, бес?довавшему еще тамъ съ австрійскимъ посланникомъ.
— Не возьмите во гн?въ, ваше высокопревосходительство, — началъ онъ, — но я въ такомъ безвыходномъ амбара…
Тотъ не далъ ему договорить и поставилъ вопросъ прямо:
— Вы проигрались?
— Въ пухъ и прахъ, и все на той же проклятой дам? червей! Да д?ло для меня не въ проигранныхъ деньгахъ; Господь съ ними…
— Такъ въ чемъ же?
— Въ томъ, что проигралъ я и дорогого мн? челов?ка…
— М-да, это ужъ совс?мъ непростительно.
— Сознаю, ваше высокопревосходительство, и каюсь! Главное, что герцогъ им?етъ еще противъ него зубъ и не-в?сть что съ нимъ сотворитъ…
— Да это не тотъ ли молодчикъ, котораго онъ хот?лъ купить y васъ тогда въ манеж??
— Тотъ самый. Помогите, Артемій Петровичъ, отецъ родной!
— Это было бы безполезно: завтра вы его опять поставили бы на карту.
— Клянусь вамъ…
— Не клянитесь: гр?хъ взяли бы на душу. Выигралъ его y васъ, говорите вы, самъ герцогъ?
— Н?тъ, Салтыковъ; но герцогъ готовъ поставить уже противъ него полторы тысячи.
— Ого!
— Да Самсонову моему ц?ны н?тъ. Я завтра же верну вамъ всю сумму…
— Которую займете y ростовщика за безбожные проценты? Н?тъ, мы сд?лаемъ это иначе. Изъ когтей герцога я б?днягу вырву; но самимъ вамъ придется съ нимъ уже распроститься. — Я сейчасъ вернусь, — предупредилъ Волынскій маркиза Ботта направился черезъ первую гостиную во вторую.
— Въ вашемъ банк?, генералъ, разыгрывается живой челов?къ по имени Самсоновъ? — обратился онъ къ банкомету.
— Да, ваше высокопревосходительство, — отв?чалъ видимо удивленный Салтыковъ. — Но разыгрываю я его не отъ себя.
— Знаю; его вамъ проиграли, и теперь онъ въ вашей касс?. Идетъ онъ въ полутора тысячахъ?
— Точно такъ.
— Такой суммы y меня случайно съ собой не им?ется; но над?юсь, что я пользуюсь y васъ кредитомъ?
— Еще бы! На всякую сумму.
— Благодарю васъ. Такъ я ставлю за него на даму полторы тысячи.
Св?тл?йшій хозяинъ молчалъ до сихъ поръ съ видомъ затаенной злобы. Сослаться на «статутъ» своего дома передъ первымъ кабинетъ-министромъ ему было уже неудобно, т?мъ бол?е, что и н?которые изъ его сановныхъ партнеровъ играли уже на м?локъ.
— А я ставлю столько же и одинъ рубль, — объявилъ онъ, высоком?рно пріосанясь.
— Дв? тысячи, — по-прежнему не возвышая голоса, сказалъ Волынскій.
— И рубль! — выкрикнулъ не своимъ голосомъ Биронъ.
— Три тысячи.
— И рубль!
— Четыре тысячи.
Хмуро-багровое лицо курляндца исказилось безсильною ненавистью.
— Infamer Mensch! — пробурчалъ онъ, скрежеща зубами.
— Повторите, герцогъ, что вы изволили сказать? — спросилъ Волынскій съ т?мъ же наружнымъ спокойствіемъ, но вспыхнувшій въ глазахъ его злов?щій огонекъ выдавалъ поднявшуюся въ душ? его бурю. — Я не совс?мъ разслышалъ.
— Это было не про васъ… — уклонился герцогъ, задыхаясь. — Ну, и проигрывайте на здоровье!
— Ваша св?тлость, значитъ, отступаетесь? — переспросилъ его Салтыковъ.
— Nun ja, zum Kuckuck!
Банкометъ сталъ снова метать. На этотъ разъ дама наконецъ ему изм?нила и вскрылась нал?во.
— Дама!
— Самсоновъ, стало быть, отъ сего часа уже мой? — произнесъ все такъ же невозмутимо Волынскій.
— Вашъ! — отв?чалъ Салтыковъ. — Но теперь вы им?ете д?ло уже не со мной, а вотъ съ г-номъ Шуваловымъ.
— Завтра же поутру, ваше высокопревосходительство, онъ будетъ въ вашемъ дом?, - подхватилъ стоявшій тутъ же Шуваловъ. — Ужъ какъ я вамъ обязанъ — словъ y меня н?тъ!
Въ душ? онъ, однако, еще такъ досадовалъ, негодовалъ на самого себя, что, не дождавшись ужина, убрался во-свояси. Когда тутъ дверь ему открылъ Самсоновъ, — при вид? безмятежнаго и заспаннаго лица юноши, y Петра Ивановича не достало духу признаться, что онъ съ нимъ сд?лалъ.
'Узнаетъ все равно поутру', — успокоилъ онъ себя. Но настало утро, Самсоновъ подалъ кофе, молчать дол?е уже не приходится; а сказать всю правду попрежнему такъ сов?стно…
— Вотъ что, Григорій…
— Что прикажете?
— Вчера, ты знаешь, былъ картежъ y герцога Бирона… Онъ завелъ опять р?чь о теб?, просилъ продать тебя ему…
— Боже упаси! Но вы, сударь, ему отказали?
— Прямо отказать, ты поймешь, было очень трудно. По счастью былъ тамъ и Волынскій Артемій Петровичъ…
