На время командировки с Илов демонтировали некоторые 'военные' комплексы – летая в Афганистан, они должны были иметь вид самолетов Аэрофлота. Так, еще в Мелитополе со всех машин группы сняли аппаратуру, постановки помех и ее антенны, а также ряд секретных блоков и систем. Тем не менее работы для специалистов из групп обслуживания РТО. ПНК и АВ и ДТО было предостаточно. Демонтировали и пушки, однако бортстрелок остался в составе экипажа и выполнял функцию наблюдателя задней полусферы В случае обнаружения пуска 'Стингера' по самолету он мог сразу включить систему отстрела ИК-ловушек. На земле стрелок помогал при погрузке-разгрузке.
В Афганистан в тот период мы возили только боеприпасы. В основном авиабомбы различных калибров, ракеты к системам залпового огня 'Смерч'. 'Ураган' и 'Град', мины к различным минометам и тактические ракеты типа 'Скад'. Работа была очень напряженной. 8 3 часа ночи – подъем. затем шли на аэродром выполнять предполетную подготовку. В 5. 00 взлет. Все в экипаже четко знали и выполняли свои обязанности. Мне, помимо штатных функций, полагалось получить пистолеты (в Кабул летали с личным оружием), подготовить к работе систему нейтрального газа и заполнить надтопливное пространство крыльевых баков азотом. В середине дня самолеты, доставив по назначению грузы, возвращались.
К этому моменту автомашины с новой партией боеприпасов были уже на аэродроме либо на подходе к нему. Сразу же начиналась подготовка самолетов к завтрашнему рейсу. Вначале весь экипаж занимался погрузкой. После этого все шли заряжать кассеты ложных тепловых и радиолокационных целей. АПП-50 размещались в отсеке фотолюка Ила, а на некоторых машинах – в обтекателях шасси. К примеру, так было на Ил-76 (СССР-76706). На других машинах батареи ЛТЦ по 192 патрона навешивались по бортам хвостовой части фюзеляжа возле грузолюка (так называемые 'чемоданы' или 'уши'). Так было на самолетах СССР- 76777 и СССР- 76778. Нужно сказать, что на том же борту СССР-76706. помимо встроенных батарей ЛТЦ. имелись и 'малые чемоданы' по 96 патронов в каждом.
Если на самолетах была какая-то неполадка, то борттехники оставались с наземным техсоставом до полного ее устранения. Старший техник корабля находился на самолете до тех пор. пока машина не была полностью подготовлена и заправлена топливом. Большую помощь а обслуживании самолетов экипажам оказывали начальники ТЭЧ отрядов к-ны В. В. Максаков и А. А. Цветкович.
Полеты планировались так. что каждый день на одном или двух Илах выполнялась предварительная подготовка. Во время ее проведения весь свободный от текущих работ техсостав шел на аэродром и помогал техникам этих самолетов выполнять работы и осмотры. Тогда же обычно меняли и пневматики шасси Наши Ил-76 взлетали загруженные 'под завязку', и шины колес быстро стирались. Бывало, не успеем сменить все потертые колеса – машина возвращается на стоянку буквально на последних кордах, а однажды, протершись до камеры, колесо лопнуло ни посадке. В ходе предварительной подготовки также разбирали и промывали фильтры маслосистемы двигателей. В условиях Афганистана с его запыленным воздухом на повышенных режимах работы двигателей фильтры быстро засорялись, и их приходилось промывать после каждых 20-25 часов вместо 'законных' 50.
Бытовые условия, с которыми мы встретились в те дни, были спартанскими. В Ханабаде весь техсостав жил в полуразрушенной казарме близ аэродрома (в бывшей 'ленинской комнате'). Кровати стояли в два яруса. По утрам роль петуха выполнял местный осел, начинавший истошно орать под окнами нашей казармы, а к нему присоединялся хор ишаков из поселка. Обогрев помещения производился легкими проживающих. Спали в одежде, укрывшись одеялами. Если становилось 'ну, очень холодно'. приходилось прикладываться к 'огненной воде', которую выделяли для протирки контактов АПП. Это оказалось даже полезно в целях предупреждения инфекционных заболеваний. Техники, которые не 'лечились', после командировки заболели гепатитом. С водой была напряженка. Поэтому мыться ездили в Карши в гостиницу, где жили летчики. У них по сравнению с нами были просто райские условия. В общем, несложно представить, как мы 'хорошо' отдыхали после работы. Но никто не возмущался. Все понимали, что выполняют важное правительственное задание.
На аэродроме о Ханабаде постоянно дислоцировались два авиаполка. Один • разведчиков Як-28 и Су- 17М4Р. о второй – фронтовых бомбардировщиков Су-24М. Личный состав этих частей всячески помогал нам. К примеру, мы промывали фильтры у них в ТЭЧ, там же ремонтировали самолетное оборудование и блоки.
Местный аэродром поражал своей захламленностью. Всюду валялись разбитые ящики из-под тепловых ловушек и гильзы от АПП-шек и АСО-шек. Их было так много, что некоторые местные техники на своих стоянках делали нечто похожее на металлическое покрытие, выкладывая целые дорожки от капониров до рулежки… А рядом с аэродромом был целый котлован, засыпанный этими гильзами! Заметьте, это было в то время. когда газеты пострели сообщениями о 'напряженной обстановке с выплавкой стали и цветных металлов'.
Ящики от всего этого хозяйства с упорством растаскивали местные прапорщики. Дерева в Узбекистане маловато, и позднее, уже на базаре, я видел эти ящики, сбитые по два или три, обитые и разрисованные узорами. Они шли как… сундуки. Вот пример предприимчивости! Кстати, с ящиками связан такой эпизод. Прилетел как-то раз из Кабула мой самолет. Выходит борт- техник, смеется и рассказывает, что на выгрузке принимающий афганец спрашивает: 'Когда вы опять будете возить ракеты для 'Урагана'? Мы вам давно их заказали… ' Тогда кто-то из экипажа его спрашивает: 'А тебе что, не все равно, что бомбы, что ракеты?!' А афганец ему: 'Конечно, не все равно, я никак дома полы не могу достелить, и крыша протекает, а у вас тара из-под ракет 'Ураган' как раз то. что мне нужно''
4 февраля 1990 г наша командировка окончилась, а ужо 6 марта наш экипаж, почти в неизменном составе, вновь вылетел из Мелитополя на восток. В Средней Азии уже во всю ощущалась весна • в эту пору на аэродроме зеленела трава. Но что оказалось дли нас непривычно – это резкие перепады температур: утром – холодно, столбик термометра ниже ноля, днем солнце поднималось и становилось жарко, мы раздевались чуть ли не до маек, к к вечеру опять становилось холодно. Из-за таких перепадов на моем самолете однажды не запустился двигатель. Оказалось, обмерзла турбинка стартера. После этого решили в предполетную подготовку прогревать подкапотное пространство двигателей.
Как раз после нашего второго прилета в Карши в Кабуле произошла попытка госпероворота. Штурмуя президентский дворец, заговорщики даже применили авиацию. Мы решили, что по всей видимости командировка закончилась, еще не успев начаться. Но как только бои в столице утихли – наши Ил-76 снова начали возить в Афганистан грузы прежнего содержания. В этот период мне запомнилось огромное зарево и сполохи на юге, заметные в течение четырех ночей. Я даже не могу представить, что так могло гореть, водь кругом степь, дальше – горы, а до границы 100-150 км. Еще, помню, в тот период один из наших самолетов душманы попытались сбить при его уходе от Кабула. Но бортстрелок вовремя заметил вспышку на земле и мгновенно включил системы АПП и АСО. Ракета взорвалась выше самолета над крылом и, к счастью, ничего не повредила.
Гораздо меньше счастья выпило другому экипажу Ила (СССР-78781), который разбился при посадке в Кабуле. Машина везла топливо из Союза и управлялась гражданским экипажем. На заходе самолет начал
