Понимала всё больше, что могла бы полюбить этого человека, в нём есть та глубинная сила, которая помогла ему пережить и боль, и одиночество. Женщины любят сильных, по-настоящему сильных мужчин.
— А я ждал тебя… все эти дни… — он заговорил первым, смотрел ей в лицо с искрен-ней радостью. Он заметно окреп, на ногах стоял твёрже, держался уверенней, только в охрипшем голосе осталась всё та же слабость.
На руке свежая повязка, каждая ссадина на теле промыта и обработана целебной мазью, на плечах тёплый плащ с капюшоном, отороченный колючим мехом. На ногах высокие узкие сапоги из оленьей кожи. Сейчас мараг сильно напоминал себя прежнего, того, каким запомнила его Ирида в их брачную ночь. Но тот странный блеск в глазах остался, несмотря на все старания кухарки. Что-то безумное, опасное во взгляде, какая-то нервная болезненная притягательность в истончённом лице.
Он по-прежнему красив, этот марагский царевич, хоть в нём и не осталось той юношески свежей застенчивости. Это был уже не мальчик — мужчина. Сильный, твёрдый, повзрослевший. И видя это, Ирида снова почувствовала укол сожаления. Они могли бы быть вместе, но боги развели их настолько далеко, что вряд ли они останутся хотя бы друзьями.
— Я не могу появляться здесь слишком часто, Кэйдар и так уже всё знает… — отозва-лась не сразу Ирида, перекладывая плошку масляного светильника в другую руку. — Просто решила узнать, как ты…
Айвар в ответ плечами повёл, будто сам не мог для себя определить, как он. Жив, относительно здоров… Чего ещё можно хотеть в его-то положении? И так есть всё, что можно, спасибо Даиде и её заботам.
— Я слышала, ты поведёшь их к своим… В горы… Ты не боишься, что с твоими родными будет то же самое?
Мараг задумался, молчал довольно долго, будто и вправду думал с трудом. Отве-тил неохотно:
— Они не смогут туда попасть…
— Но ведь ты же сам поведёшь их!
— Волчья пасть… — начал Айвар, и Ирида перебила его:
— Вот именно! Кэйдар убьёт тебя или бросит в горах одного! Он сам сказал мне… А ты поверил ему? Поверил тому, что он сохранит тебе жизнь?
— Нет, ты же не знаешь, Ирида… — Он громко усмехнулся, подходя ближе всего на один шаг. — Из них тоже никто не вернётся обратно… Никто, слышишь?
Ирида непонимающе нахмурила брови, даже переспросить не успела, Айвар про-должил сам:
— Я заманю их туда, откуда никто не найдёт обратной дороги… — Рассмеялся глухим хриплым смехом. — В Волчью пасть! Их всех там накроет лавиной… Это опасное ущелье… Оттуда есть всего одна дорога, но зимой её никому не найти… Они все останутся там…
— А… А как же ты сам? — Ирида смерила его взглядом. — Что будет с тобой, ты поду-мал?
— Мне особо не из чего выбирать. — Айвар рассмеялся с горечью. — Я умру с радо-стью, если Кэйдар пойдёт за мной следом… Если всех их проглотит Волчья пасть…
В его смехе было что-то безумное, нескрываемая радость и предчувствие мести. Что-то зловещее и сильное, особая власть человека, выбранного богами вершить судьбы других.
Этот смех ещё долго эхом отзывался в ушах Ириды. Оглушённая, она шла по кори-дору, ничего не видя перед собой.
Он заманит их… Он убьёт их всех… Один?! Ему, как проводнику, будут доверять до последнего. Он готов погибнуть вместе с ними, но отомстить Кэйдару. Как же сильно Айвар ненавидит его, раз готов пойти даже на это. Это не ненависть бессиль-ного, это не ненависть беззубого, загнанного в угол зверя, нет! Мараг убьёт его! Убьёт того, кого и ты ненавидишь тоже. Он обещал отомстить — и он отомстит!
Впору бы радоваться! Ты же сама об этом мечтала: отомстить Кэйдару! Ты сама пыталась его убить…
Вроде бы всё правильно, всё справедливо… И всё равно в душе и на сердце есть какое-то беспокойство, какое-то неприятие.
Вместе с Кэйдаром погибнут и другие. Многие. Тот же Лидас… И никто из них не знает, что судьба их уже кем-то предрешена. И кем? Марагом Айваром! Кэйдар его не выносит. Он и представить не может, что жизнь его теперь зависит от варвара…
А как ей быть сейчас? Должна ли она предупредить их? Хотя бы намекнуть? Промолчать — значит, взять на свою совесть сотню смертей. А если сказать? Кэйдар убьёт Айвара! Его смерть будет на тебе. Сможешь ли ты жить, зная об этом? Нет!
Но как же тогда быть? Что делать? И зачем он только сказал тебе? Лучше бы ниче-го не знать, чем вот так мучиться теперь…
В смятенных чувствах Ирида возвращалась к себе, всё больше склоняясь к тому, что не стоило ей навещать марага. Он-то для себя уже всё решил, а ей теперь гадать и мучиться, как быть. Что так, что эдак — всё одно! Если б Кэйдар ехал в свои про-клятые горы один, всё было бы куда проще. Что ж, пусть будет всё так, как угодно Богине. А я буду молчать!
Толкнула дверь обеими руками, выпустив края шали, сжимаемые пальцами у гор-ла. Как хорошо, что час поздний, никто не видел, и Тирон уже спит. Днём он плохо спал, сейчас его ничем не разбудишь.
Кэйдар встретил её таким взглядом, что Ирида остановилась там, где стояла, на пороге. Он смотрел на неё сверху, чуть опустив подбородок, яростно сверкая огром-ными в полумраке глазами.
— Я… я… — Ирида судорожно сглотнула. — Вы здесь… Уже ночь…
— Вот именно — ночь! — он говорил глухим низким голосом, выталкивая каждое слово через плотно стиснутые зубы так, будто сплёвывал. — И не смей врать мне…
— Я?! — Ирида уже успела оправиться от испуга и удивления. — С чего бы это вдруг? Не имею такой привычки…
Шагнула мимо, стараясь даже не глядеть в сторону Кэйдара, всем видом своим выражая предельную занятость.
— Дрянь… бесстыжая… — Кэйдар поймал её за локоть, рванул на себя с такой силой, что Ирида сама упала ему в руки. Рванулась с неподдельным испугом. Он давно уже не прикасался к ней, не был так по- настоящему груб.
— Прошу вас… Мне больно… — выдохнула со стоном, пряча вторую руку за спину, но Кэйдар всё равно поймал её за запястье, притянул к себе.
— Неужели? Я смотрю, тебе давно уже не было больно… Ты преспокойно наруша-ешь мои приказы… Крутишь шашни за моей спиной с тем гадом… Ты забыла, кто я? Забыла, да? — Кэйдар встряхнул Ириду с такой силой, что ноги её оторвались от пола. Какую-то секунду она была на его руках вся, чувствуя особенно остро его силу, его власть над собой — и собственную беспомощность, беззащитность даже. Что она могла сделать? Хоть криком кричи — бесполезно! Ещё больше рассвирепеет.
— Прошу вас… Пустите… Не надо так… — прошептала, зажмурившись, судорожно дыша сквозь разжатые зубы.
— А как надо?! Ну?! — Он прижал её к себе так плотно, что колено его оказалось между её ног, она сейчас буквально лежала на его груди. — Я предупреждал тебя однажды: не смей смотреть на кого-то ещё, кроме меня… Я убью вас обоих… Хо-чешь, чтобы я убил этого варвара? Прямо на твоих глазах… Ты этого хочешь?..
— Вы не посмеете… Ваш поход… — даже в таком положении она умудрялась возра-жать ему, не то слово — спорить.
— Какая осведомлённость! — Он хохотнул коротко, зло. — Какая заинтересованность!.. Зря надеешься! Твой марагский ублюдок сдохнет на глазах его папочки-царя… Я специально устрою им такую встречу… А ты… А с тобой у меня будет другой раз-говор… — Он легко швырнул Ириду на ложе, шагнул следом, расслабляя пряжку тонкого пояса.
Отец Создатель! Как же давно он хотел этого! Просто мечтал!.. Даже во сне видел эту девчонку… Её сильное и одновременно мягкое тело. Её глаза, огромные, влаж-ные от нескрываемого желания… Обладать ею… Сделать покорной, послушной, смиренной…
Ирида юрко ускользнула из-под его рук, перекатилась на край ложа, вскочила на ноги с другой стороны. Лишь шаль на смятой постели осталась и ямочки от локтей.
