– Что же он сказал? Зачем он к тебе пришел?
– Он рассказал мне о 'Золотом сердце'. Это его идея - украсть корабль.
– Его?
– Да, - подтвердил Зафод. - А единственная возможность украсть корабль - присутствовать на церемонии запуска.
Форд сперва замер, затем громко расхохотался:
– Выходит, ты решил стать Президентом ради того, чтобы всего-навсего украсть корабль?
– Именно.
– Но почему? - воскликнул Форд. - В чем его назначение?
– Понятия не имею, - признался Зафод. - Полагаю, если бы я четко представлял себе его назначение и на черта он мне сдался, то засветился бы на контрольных тестах и не прошел бы в Президенты. Полагаю, Йюден поведал мне еще много такого, что надежно скрыто в моем подсознании.
– И ты намудрил со своими мозгами лишь потому, что Йюден тебе что-то такое сказал?!
– Он кого хочешь мог уговорить.
– Да, но, Зафод, старина, тебе самому надо беспокоиться о себе!
Зафод пожал плечами.
– И ты не имеешь никакого представления о причинах всего этого? - не унимался Форд.
Зафод надолго задумался.
– Нет, - наконец произнес он. - Я не выдам своих тайн ни словом, ни намеком. Впрочем, - прибавил он после дальнейших размышлений, - это понятно. Я бы себе и на грош не доверился.
Через мгновение последняя планета из каталога растаяла, и они оказались в роскошно обставленной приемной.
– Сейчас мыши вас примут, - объявил высокий магратеец.
Глава 30
– Теперь тебе все известно, - сказал Слартибартфаст, вяло пытаясь навести хоть какой-то порядок в своем кабинете. Он подошел к ближайшей груде, взял сверху один листок, но, не найдя куда его положить, вернул на прежнее место; груда немедленно рассыпалась. - Пронзительный Интеллектомат спроектировал Землю, мы ее построили, а вы на ней жили.
– А потом пришли вогоны и уничтожили ее за пять минут до завершения программы, - не без горечи продолжил Артур.
– Да, - молвил старец, безнадежно оглядывая комнату. - Десять миллионов лет насмарку! Десять миллионов лет, землянин... Ты можешь представить себе такой огромный период времени?! - Помолчав, он добавил:
– Вот вам бюрократия.
– А знаете, - задумчиво проговорил Артур, - это многое объясняет. Всю жизнь я испытывал странное беспричинное чувство, что в мире что-то происходит - что-то большое, даже зловещее, - а от меня это держат в тайне.
Слартибартфаст беспечно махнул рукой:
– Совершенно нормальная паранойя. У кого ее нет?
– Но если все испытывают одно и то же, это же что-то значит? - воскликнул Артур. - Может быть, за пределами известной нам Вселенной...
– Может быть. Какая разница? - остудил его пыл Слартибартфаст. - Может быть, я стар и утомлен, но, по-моему, шансы установить истинные причины происходящего столь абсурдно малы, что лучше не ломать себе голову, а заняться делом. Взгляни на меня, я специалист по береговым линиям, получил премию за Норвегию. - Порывшись в какой-то немыслимой груде, он извлек плексигласовый ящичек с макетом Норвегии. На ящичке было выгравировано его имя. - Вот скажи: есть в этом смысл? - спросил старец. - Лично я его не вижу. Всю свою жизнь я занимался фьордами. На быстротечный миг они вошли в моду, и меня удостоили высшей награды.
Повертев ящичек в руках, он пожал плечами и небрежно отшвырнул его - однако не так уж небрежно, чтобы тот упал не на мягкое.
– Во втором экземпляре Земли, который мы сейчас строим, мне поручили Африку, и, разумеется, я делаю ее с фьордами - люблю их и уверен, что они придают континенту старомодное очарование в стиле барокко. А мне заявляют, что получается недостаточно экваториально. Экваториально!.. - Слартибартфаст горько рассмеялся. - Какое это имеет значение? Наука, конечно, творит чудеса, но счастье куда ценнее правоты.
– Вы разве не счастливы?
– Нет. В том-то и беда.
– Жаль, - сочувственно произнес Артур. - А мне казалось: какой приятный, спокойный образ жизни...
На стене вспыхнула маленькая белая лампочка.
– Пора, - сказал Слартибартфаст. - Мыши ждут. - И открыл дверь, выжидательно глядя на Артура.
Тот в последний раз обвел взглядом комнату, посмотрел на себя, ощутил кожей потную, мятую одежду, в которой еще в четверг утром лежал в грязи перед бульдозером.
– Да, мой образ жизни вряд ли можно назвать спокойным, - прошептал он.
– Прошу прощения? - переспросил старец.
– Пустяки, - ответил Артур. - Шутка.
Глава 31
Известно, что безответственные речи порой недешево обходятся, но мало кто знает, сколь дорого!
Например, в тот момент, когда Артур произнес: 'Мой образ жизни вряд ли можно назвать спокойным', - в пространственно-временном континууме открылся случайный туннель, и эти слова, преодолев пучины пространства и времени, достигли некой далекой галактики, где два воинственных народа готовились к ужасающей межзвездной резне.
Лидеры противников сошлись в последний раз выяснить все вопросы.
Убийственная тишина воцарилась за столом переговоров. Командующий вл-хургов, блистательный и гордый в парадных боевых шортах, вперил взгляд в главу г-гудвунттов, сидящего напротив на ароматном зеленом облаке, и миллионы стремительных, чудовищно мощных крейсеров готовы были по первому приказу исторгнуть электрическую смерть, чтобы заставить мерзкую пахучую тварь взять назад свои слова о матери вл-хургов.
Тварь шевельнулась на облаке зловонного пара, и тут над столом переговоров разнеслись слова: 'Мой образ жизни вряд ли можно назвать спокойным'. К сожалению, на языке вл-хургов это звучало как самое оскорбительное выражение из всех мыслимых и немыслимых. Ничего не оставалось, как начать войну на истребление.
Разумеется, в конце концов, после нескольких тысячелетий кровавой бойни, выяснилось, что все это - кошмарное недоразумение, и остатки двух флотов объединились для ведения совместных военных действий против нашей Галактики - места, откуда, как было установлено, донеслось оскорбительное высказывание.
Много тысячелетий грозные корабли бороздили безбрежные океаны космоса и наконец с диким ревом атаковали первую попавшуюся планету (им подвернулась Земля), где в результате обидной ошибки в масштабах всю боевую флотилию случайно проглотила маленькая собачонка.
