— А теперь переходим ко второй части нашей банкетной программы… — начал было ведущий, то есть Сифоненко, или Сифон.
В этот момент Ладышев жестом подозвал его к себе, шепнул что-то на ухо, затем взял протянутый микрофон.
— Напоминаю — сегодня мы отмечаем десятилетие компании, — в установившейся тишине строго произнес шеф. — Год назад я всех предупредил: никаких личных подарков!
Зал недовольно загудел.
— Не пойдет!
— Мы готовились!
— Вадим Сергеевич, это нечестно! — громко выкрикнула раскрасневшаяся Ксения Игоревна. — Нас вы поздравляете в день рождения, а нам почему нельзя? Мы не согласны!
— Не согласны-ы-ы! — дружно поддержал ее зал.
— Общественность требует, Вадим Сергеевич! — развел руками Сифон. — А посему, хотите вы или нет, начнем нашу поздравительную мини-программу, — под одобрительные аплодисменты решительно заявил он. — С кого начнем?
— Пусть дамы скажут слово! — выкрикнул кто-то из зала. — Мужчины присоединятся.
— Ну что ж, начнем… с вас, пожалуй, — в два прыжка одолел он расстояние до крайнего столика. — Валентина, вам предоставляется честь открыть…
— Ой нет, что вы! — смущенно замахала руками женщина и отпрянула от микрофона. — У нас вот молодая, красивая есть, ей и начинать, — показала она взглядом на Проскурину.
— В таком случае… Право открытия торжественной части предоставляется…
— Екатерине Александровне, — подсказал Саша.
— Екатерине Александровне…
— Проскуриной, — снова помог Зиновьев.
— Екатерине Александровне Проскуриной! — повторил ведущий и сунул микрофон Кате в руку.
Отказываться, а уж тем более снова передавать его кому-то было неудобно.
— Мне немного неловко… — поднялась она с места и повернулась лицом к присутствующим. — Я здесь почти никого не знаю…
— И мы вас почти не знаем, — подал голос кто-то из зала. — Зато наслышаны, что вы журналистка, и хотели бы познакомиться!
— Очень хотели бы! — одобрительно загудел народ. — А то женщин в коллективе раз, два и обчелся: комплимент сказать некому!
— Ну что ж, — поборов смущение, решительно тряхнула она свежеокрашенными и по-модному вытянутыми волосами. — Тогда будем знакомиться: Екатерина Александровна Проскурина.
В зале дружно рассмеялись.
— Это мы уже слышали, — снова выкрикнул кто-то. — А сколько вам лет?
— Сколько мне лет — спросите у Андрея Леонидовича, — шутливо ответила она. — В анкете записано.
— Да он эту анкету под дулом пистолета никому, кроме шефа, не покажет! — заметил ведущий. — Поэтому считаю вопрос снятым. Но кое-что от себя могу добавить: поскольку вы — гуманитарий, подсидеть в нашем коллективе сможете только Зиночку!
За столиками снова рассмеялись.
— Вообще-то я не собираюсь ее подсиживать.
— Тогда шефа! — продолжил острить ведущий. — Неужели Вадим Сергеевич решил продать наш доходный бизнес?
— Скорее, наоборот: в ближайшем будущем ваш шеф решил добавить вам работы, — отшутилась Катя и, сделав паузу, за время которой улегся шум, произнесла: — Теперь кое-что о рождении…
— Как вы думаете, кому из присутствующих больше всех подходят эти слова? — лукаво поинтересовалась Катя у притихшего зала.
— Ладышеву! Вадиму Сергеевичу! Шефу! — тут же ожил народ.
— Правильно! — поддержала она. — Личности с большой буквы никогда не были и не будут баловнями судьбы, — перевела она взгляд на внимательно слушавшего именинника. — И это хорошо, это замечательно, когда люди в них верят. Как я успела убедиться, с силой духа, Вадим Сергеевич, у вас все в порядке, с жаждой жизни — тоже, здоровьем Бог вас не обделил, удача — верная спутница, коллектив за шефа — горой. Остается одно: пожелать вам большой любви… А так как меня не предупреждали, что подарки отменяются, вот то, о чем вы меня как-то попросили, — подхватила она коробку и направилась к столу именинника.
Под громкие аплодисменты Ладышев встал, принял подарок, растерянно повертел его в руках и, наклонившись к самому уху Кати, прошептал:
— Разве я тебя о чем-то просил?
— Не просил, так намекал, — игриво улыбнулась она и, заметив, как Вадим попробовал распаковать коробку, остановила: — Не раскрывай! Пожалуйста.
— Почему? Я хочу посмотреть.
— Тогда угадай, что там.
— Это шантаж?
— Нет. Мелкая месть.
— Ах вот как? — удивленно посмотрел на нее Вадим. — За что?
