сомневаюсь, но я – какой-то урод».
– Пока нет.
– Тогда я тебе скажу. Раньше у нас по всей державе сила была Раньше весь народ до единого человека скреплялся…
Фабричный гудок из вагоноремонтных мастерских, а потом второй гудок – от тракторного завода – на несколько мгновений заглушили слова Тучи.
– …людей пачками ставят к стенке только от собственной слабости. Запомни. Другого, массаракш, объяснения нет. Кто бы тебе чего другого ни наплел, а ответ тут один. Когда нет настоящей силы, страхом силу заменяют. Все устали. Страна – вроде загнанной кобылы, ее бы пристрелить, да другой нет. Народ ни за какой идеей идти не хочет. Народ хочет послать всех подальше, не знать бы ему никакой власти! Разве только готовы терпеть разбойников – тех, кого перебить силами своей общины не удается… А так нельзя, нужна идея – такая, слышишь ты, за какой все пойдут. И что имеем? Имеем аж четыре штуки: монархическую, красную, национальную, да еще, пожалуй, плутократскую, ну, типа как у хонтийцев…
Рэм не перебивал собеседника. Чем, чем скреплялся народ? Какой силой? Гордость помешала Рэму переспросить собеседника.. А потом он и сам перескочил на другую мысль.
Рэм и сам многое множество раз перебирал варианты. Выходило – национальный вариант менее прочих разрушителен и более прочих осуществим. Но… каждый раз возникало чувство: чего-то не хватает в этом перечислении. Малости какой-то, но очень важной малости. А без нее все варианты, все без исключения, оборачивались каким-то неживым сухостоем.
– Монархистов мало, – продолжал Туча, – вот они и лютуют. Ворвутся в город, правда… хрен у них нынче силенок на город, зубы-то повыбиты… в общем, в село ворвутся, режут и наших, и красных, порют без разбора правых и виноватых. Хотят бунт поджечь, только дулю им – народ их просто боится. Плутократов у нас еще раларовцы в землю положили. А вот в Хонти они верх взяли. Ну и? Теперь они там красных в землю кладут. Ровно так кладут, слой за слоем А нас примерно столько же, сколько и «друзей рабочих». Чуть поболе, может, но не намного. Вообще-то идейных мало, – и тех, которые за них, и тех, которые за нас: один на сотню душ народонаселения. И решаем все не мы и не они, а такая громадная туша, которая – все остальные. Красные чуть что – затвор передергивали. Почему? Боялись. Придут остальные – те, кому краснота не по нраву, – и задавят. Тушей задавят, массой. «Друзья рабочих» и решили: да просто убивать. Одно слово против – в могилу. Два слова против – в могилу со всей семьей. Страхом они хотели, и чуть было не получилось… А мы… Мы то народ по головке гладим, то подзатыльника даем, то любовью, то тем же страхом… Но нас – я говорил! – тоже мало. И нас запросто снесут, если зазеваемся. И мы тоже будем народ по стенкам расставлять, если припрет. Скажи-ка, Рэм, ты с нами останешься или еще куда-нибудь сбежишь, если такая каша заварится? Между нами. Без переносу.
Имелось у Рэма желание сказать в ответ что-нибудь обтекаемое. Зачем дразнить гусей? Жизнь только- только начала налаживаться. Но вдруг к горлу подкатила тошнота от всего обтекаемого, и он ляпнул:
– С теми, кто вот такие рвы наполняет… – голос от волнения пресекся, – с такими я никогда не буду. И цвет не имеет значения. Понимаю, сейчас ты скажешь: «Как управлять страной, которая на всю голову свихнулась, если другого способа нет?» А я тебе… э… ты что? Э…
Толстый, который Туча, стремительно затворил ему рот ладонью. Глаза у него сверкали, как у пса, получившего мозговую косточку.
– Есть, брат! Ты все правильно сказал: нехорошо пачками убивать своих же, единокровных. И способ не убивать – есть!
Он тут же, на хребтине старого вала, взял с Рэма подписку о неразглашении и перевел его на уровень допуска «ОРЕЛ-1». А потом дал ему бумагу, содержавшую немыслимую смесь физики и биологии с политикой. «Выписка из протокола заседания Верховного консультативного совета Семьи от… (месяц, дата). Тема обсуждение спецпроекта психокоррекции населения. Разработчик: Группа 15-64. Код направления: «Иеромонада». Ответственный творец от Семьи: профессор Феш, после смерти профессора Феша – генерал Шекагу. Технические характеристики…»
Далее генерал Амо Шекагу докладывал: после смерти профессора Феша его работы в области психоизлучения были продолжены. Излучение вызывает всплеск эмоций в диапазоне страх, гнев, восторг, самопожертвование, радость, энтузиазм, печаль (доходящая до состояния глубокой угнетенности). Грамотное наложение смысловых пакетов на сознание, подвергшееся излучению, вызовет эмоциональную привязанность к заданным извне предметам Или, напротив, эмоциональное отторжение вплоть до ненависти. Субъекты, на которых в лабораторных условиях испытывалось воздействие излучения, воспринимают заданные извне предметы безусловно положительно или безусловно отрицательно на иррациональном уровне. Способность критической оценки и рационального анализа временно отключается. Размещение в наиболее проблемных регионах трансляторов и ретрансляторов психоизлучения приведет к ослаблению социальной напряженности и повысит лояльность народонаселения. Названные трансляторы и ретрансляторы могут быть установлены под видом башен, ориентированных на борьбу со спецпропагандой противника, ведущейся средствами радио, на радиолокационную разведку или же на противобаллистическую защиту.
Резолюция:
1. Продолжить совершенствование матчасти.
2. Увеличить бюджет Группы 15-64. Обеспечить постоянное обновление экспериментального материала.
3. В ближайшие полгода провести массовые испытания в одном из проблемных регионов.
Ветер упорно пытался вырвать бумажки из рук Рэма, пока он читал. Но Рэм очень быстро добрался до резолюции. А добравшись, не знал, о чем теперь говорить. Уставился на Тучу остолбенело. Тот деловито изъял документики из его рук, щелкнул зажигалочкой, да и спалил все дотла Еще потоптался для верности на черных останках «Выписки».
– Ну, равный мой брат, ознакомился? Оч-хорошо. Как по-твоему, годятся нам башенки для утихомиривания вконец особачившегося народа?
– Да гнусь какая-то. Массаракш! Опыты над людьми… Вы там с ума посходили в столице?
– Тогда поразмысли, Долговяз, пораскинь мозгами, они у тебя извилистые: лучше вот так или лучше укладывать людей штабелями? У нас голодные бунты в пяти уездах. В столице большинство заводов стоят. Четверть страны отравлено радиацией. Не пойми какая пакость на юге – мы ведь ни мирный договор, мужик не заключили, ни рожна, да ты помнишь? В Хонти – маленькая гражданская война, в Пандее пока нет, но будет, и оттуда такое потечет! У нас в Пригорье – банды раларовцев, а на севере – банды монархистов. На восточном побережье расплодились двуногие чудища: мне оттуда человека привезли с совиной мордой и четырьмя руками… Тихо-мирно, чистенькими ручками, мы со всем с этим не справимся. Подумай, Рэм.
Отлично, он подумает. Пока от всей затеи Толст… Тучи пахло тухлятиной. Дрянь какая-то выходила: вроде приворотного зелья в общегосударственных масштабах. Этим приворотом норовят вселить любовь к не больно-то приятному жениху. «Знать тебя не хочу, старичок! Противен ты мне». – «Пойди за меня замуж, принцесса, у меня идея есть, крепкая, неутомимая». – «Разные тут приходили… с идеями. Один другого уродливее. Теперь еще ты. Ступай со двора!» – «А вот глянь-ка в зеркальце, и сразу полюбишь меня… только не падай». – «Как же я тебя люблю, убеленный сединами красавец! Назовешь ли меня своею женой?» – «Ух ты, быстро же оно подействовало…»
Наверное, лучше, чем массовый террор, наверное, лучше…
Вот только Рэм помнил, сколь убедительно звучали когда-то слова Дэка: «Если ты против, Рэм, придумай для нас для всех другой способ выжить». Разве понимали они тогда оба, сколько народу придется положить ради сохранения новой власти и дезертирской армии? Да ни сном ни духом.
Опять ему приходится выбирать между плохим и очень плохим. Почему так? И, главное, на новом витке плохое – гораздо хуже предыдущего плохого, а очень плохое – вообще кошмар полночный…
– Когда ты собираешься проводить тут массовые испытания?
Туча лишь головой покачал. Как видно, подобной проницательности от Рэма он не ожидал.
– Ну ты, брат, даешь… Месяца через четыре. Если окончательно одобрят наверху, конечно, если сочтут…
– Что от меня потребуется?
