совершить героический таран.
Последний аргумент показался комиссару убедительным. Он не стал наставать на отдании отца под суд военного трибунала и пошел осуществлять партийно-политическое обеспечение боевой работы других летчиков.
О боевой работе 34-го ИАП и о наградах
Возвращаясь к результатам боевой работы 34-го ИАП и его летчиков, можно вспомнить мнение П.М. Стефановского: «Одним из лучших в Западном секторе противовоздушной обороны Москвы являлся, несомненно, 34-й ИАП. Полк располагал опытным летно-техническим и руководящим составом».
Вместе с тем, есть основание предположить, 'что боевые результаты полка и его летчиков были недостаточно отмечены и оценены командованием. Такие ситуации не были редкостью: «Несмотря на четко оговоренные условия представления к наградам, бывали исключения и достаточно часто. Иногда на первое место выходил фактор личных отношений между летчиком и командованием, и тогда представление к награждению «строптивого» аса могли «придерживать» достаточно долго, а то и вовсе «забыть» про него. Еще более частыми были случаи, когда летчики не награждались по причине того, что в чем-то «проштрафились».
Кажется, в истории 34-го ИАП сыграли роль обе эти причины. Отец на эту тему особо не распространялся, но иногда бурчал по адресу комиссара полка: «Как дело до наград дойдет, он представления не подписывал. Из-за него полк никакого отличия не получил, хотя другие стали гвардейскими. Когда наших летчиков переводили в другой полк, они там Героями становились, а в нашем полку – ни одного». Действительно, летчики А.Г. Лукьянов и Н.Г. Щербина, которые начали войну и добились первых побед в 34-м ИАП, а затем были переведены в другой полк 6-го ИАК, где, имея те же показатели боевой работы, что и у многих, оставшихся в 34-м, стали Героями Советского Союза.
А насчет «проштрафились»… Отец рассказывал, что однажды, в самый тяжелый период обороны Москвы осенью 1941 г. полк, якобы, получил приказ перебазироваться на восток, за Москву, куда-то под Электросталь. Летчики взбунтовались и отказались перелетать туда. Одна из причин была в том, что многие из них были москвичами, у которых, как, например, у отца, в Москве были матери, сестры, другие родственники.
Летчики посчитали, что, выполняя этот приказ, они будут прятаться за спины своих родных и, как говорил отец, немного «побузили» – перестреляли из пистолетов несколько фонарей у штаба. Комиссар доложил «наверх»: «Полк отказывается выполнять боевой приказ и оказывает вооруженное сопротивление». На грузовиках приехала рота автоматчиков НКВД и оцепила бунтовщиков. По словам отца, на их счастье, старшим в этой карательной команде был пожилой, рассудительный майор госбезопасности, который собрал летчиков и спросил:
– Почему бунтуете?
Те объяснили.
– Да-а, если бы все так бунтовали и не выполняли приказы, то может быть и дела у нас были бы лучше. Хрен с вами, – воюйте здесь. Я доложу куда надо.
Забрал автоматчиков и уехал.
Но, там, где надо, запомнили: правильно или нет, но полк бунтовал, приказ не выполнял. Поэтому, какое гвардейское звание? Какие награды? Заслужили, конечно. Но, в другой раз.
На одной из встреч ветеранов полка зашел разговор на эту тему, о том, что боевые заслуги полка и его летчиков были недооценены. Отец встал с рюмкой в руке и обратился к однополчанам:
– Ну, что вы, как дети, обижаетесь – наградами обошли? Посмотрите в окно, на Москву. Мы знаем, что немецкая авиация хотела и могла с ней сделать. Но, мы ее защитили – это наша главная награда. Остальное – ерунда. Давайте, выпьем за Москву!
А ведь после того, как немецкое командование приняло решение о наступлении на Москву, во 2-ом воздушном флоте генерал-фельдмаршала Кесельринга, действовавшем на этом направлении, была сосредоточена почти половина сил Люфтваффе на Восточном фронте.
Перед первым налетом на Москву, Кесельринг обратился к экипажам: «Мои авиаторы! Вам удавалось бомбить Англию, где приходи- лоьс отбивать атаки истребителей. И вы отлично справились с задачей. Теперь ваша цель – Москва. Будет намного легче». Однако, немецкий историк К. Рейнгардт пишет, что «… противовоздушная оборона Москвы была такой сильной и хорошо организованной, что немецкие летчики считали налеты на русскую столицу более опасным и рискованным делом, нежели налеты на Лондон».
Справка: С июля 1941 г. по апрель 1942 г. было отражено 134 налета немецкой авиации на Москву, в которых участвовало около 9 тыс. самолетов. Из них только 2,6% прорвались к Москве. 1076 самолетов противника были сбиты в воздушных боях. В результате воздушных налетов в Москве погибло 1356 человек, разрушено 2 предприятия и 167 домов – всего разрушено и повреждено 0,03% строений города. После апреля 1942 г. немецкое командование отказалось от налетов на Москву и до 1944 г. продолжались только разведывательные полеты.
Чтобы закончить тему о наградах, следует сказать, что отец гордился своими двумя боевыми орденами, даже по внешнему виду которых знающий человек мог сразу определить, что они получены в не щедрое на награды время. Орден Боевого Красного Знамени у него был «на винте», без колодки для орденской ленточки, а Орден Отечественной войны 1-й степени, наоборот, был, в отличие от более поздних серий, на колодке с красной ленточкой, как у звезды Героя Советского Союза.
В последующие годы он был награжден и другими орденами. Однако отец не считал их боевыми, как и свою медаль ЗБЗ – так, по его словам, летчики называли медаль «За боевые заслуги». Ценил он медаль «За оборону Москвы», остальные называл пятаками, но, думаю, в этом было больше бравады, чем иронии или сарказма.
1945 год
С начала года до апреля опять инструкторские и тренировочные полеты.
В апреле полетов нет – полк получил приказ сворачиваться, грузиться на эшелоны и перебазироваться. Куда? Никто точно не знал. Предполагали, что в Югославию. После первого дня пути стало ясно, что «поезд идет на восток». На Дальний Восток.
День победы 9 мая 1945 г. 34-й ИАП встретил в Приморском крае на аэродроме в г. Спасск-Дальний в составе 147-й истребительной авиационной дивизии. Через пять дней первый вылет на этом аэродроме:
14.05.45, Ла-5, Упр 5, 47 КБП- 45, 1 полет, 1 час 20 минут.
После этого интенсивные тренировки по курсу боевой подготовки, перегон и облет самолетов, а также перелеты, очевидно, для знакомства с районом базирования. Через месяц вылет на новом типе самолета:
13.06.45, Ла-7, перегон с-та Спасск – Хвалынка, 1 полет, 15 мин.
Многие специалисты считают Ла-7 лучшим советским истребителем времен войны, вершиной конструкторской мысли в этой области.
Вместе с тем, этот самолет страдал болезнью всех самолетов конструкции С.А. Лавочкина с двигателями воздушного охлаждения – высокой температурой в кабине. Вернее, страдали от этого летчики – летом при максимальных оборотах двигателя температура в кабине самолета поднималась до 50 градусов. Это конечно лучше, чем на Ла-5, где температура в кабине достигала 60 градусов.
На одной из сохранившихся у отца фотографий сидят и стоят 37 молодых мужчин, почти все – лейтенанты, редко у кого на груди орден или медаль (эти воевали). На лицевой части фотографии надпись: «Накануне войны с Японией 1945 г. VIII м-ц. Аэродром Хвалынка гор. Спасск – Дальний. На фото: летчики-
