Выдра лег на матрас, закрыл глаза и сразу же увидел лес, совсем не похожий на земной. Увидел его глазами яхи. Свистун не спеша шел по синему лесу, вдыхал вкусный, напоенный ароматами цветов воздух, смотрел по сторонам, и Выдра чувствовал, насколько это место привычно, мило и приятно Дикобразу – настолько же, насколько Выдре были приятны сухие и холодные предгорья Анд, в которых он родился и вырос. Лес действительно был синим – листья деревьев, и кусты, и трава под ногами были цвета летного безоблачного неба. А небо, виднеющееся между верхушками высоких деревьев – нежно-розовым, словно земная высь, окрашенная восходом солнца. Лес можно было назвать джунглями – извитые белые стволы уходили вверх на десятки метров, лианы причудливо оплетали их, кустарники раскинули пышные перистые листья внизу над землей. Но это ни в коей мере не было сырой сельвой – света здесь хватало в избытке, почва была сухой и теплой, шелковистая трава, ровная, словно подстриженная газонокосилкой, приятно пружинила под босыми ногами, пестрые россыпи цветов напоминали заботливо выращенные клумбы. У Выдры защемило сердце – он понял, из какого замечательного места увезли Дикобраза и других яхи, чтобы ввергнуть в ад болотистой Амазонии.
Дикобраз нес длинную тростниковую трубку и пучок тонких коротких стрелок. Вот тебе и животные… Охотничье снаряжение индейцев из джунглей – духовая трубка, из которой выдуваются стрелы, обычно отравленные. Конечно, ни аймара, ни кечуа никогда такими не пользовались, но яхи – те, кого Выдра отныне не смел называть деградантами, – уже не были ни аймара, ни кечуа. И все у них было по-другому.
У ног Дикобраза бежала забавная зверушка – совершенно неземная, но вполне четвероногая. Блестящая зеленая чешуя, красный гребень на спине, длинный, раздвоенный на конце хвост. Голова – крупная, квадратная, бугристая, почти жабья, с тремя маленькими рожками. Выдра почувствовал дружеские флюиды, исходящие от твари. Тварь обожала Дикобраза, а Дикобраз был ее хозяином.
– Это моя ану, – пояснил Дикобраз. – Мы не едим ану, они умные, помогают нам охотиться. А еще у нас есть уиха, вот их мы едим. Растим их для еды. Они глупые, но вкусные.
«Anu» на языке аймара означает собака, а «uwija» – овца. Понятно… Значит, у них еще и домашние животные есть. Интересно, как выглядят их «овцы»? Как гигантские тритоны? Выдра не удивится, если на Новых Андах обнаружатся еще и коровы – какие-нибудь дойные динозаврихи молочной породы.
Сегодня Дикобраз удачно поохотился, и нес на плече добычу – нечто вроде толстой восьминогой ящерицы, длиной почти в метр. Дикобраз возвращался домой радостный и довольный. Его ждали жены и дети.
Дом Дикобраза появился скоро, но Выдра не сразу понял, что это такое. Он лишь увидел на поляне дерево с двумя десятками тонких стволов и единой раскидистой кроной, подобное земному баньяну. Только стволы, в отличие от баньяна, не были голыми – их покрывали листья, длинные ветки сплелись между собой, и все это напоминало мохнатый синий цилиндр метров десяти в диаметре. На поляне мирно паслись овцы, привязанные длинными веревками к кольям. На поляне играли дети.
Овцы! Настоящие овцы! И не менее настоящие дети! Выдра распахнул глаза и потер пальцами веки. Видение дрогнуло, стало полупрозрачным, но не пропало. Выдра цапнул пальцами новую порцию листьев, отправил ее в рот, и снова закрыл глаза.
Дети радостно бежали к нему со всех сторон, протягивая ручонки и издавая восторженные птичьи трели. Их чумазые рожицы были не вполне человеческими, но все же более земными, чем лица взрослых яхи. В сущности, дети как дети. И овцы как овцы.
– Ты знаешь, что эти ваши уиха – животные с Земли, с нашей планеты? – спросил Выдра. – То есть они из нашего леса, а не из вашего.
– Я не видел уиха в вашем лесу, – ответил голос Дикобраза. – Но ты прав: уиха не такие, как все остальные звери. Когда первые яхи пришли в лес, они привели уиха с собой, чтобы есть их. Тогда с яхи были и другие животные, не только уиха. Но другие умерли, а уиха остались, потому что им понравилась наша трава, а остальным – нет.
– Когда первые яхи пришли в ваш лес?
– Давно. Очень давно. Даже самые древние старики не помнят этого.
– Откуда пришли яхи?
– С неба. Раньше яхи жили на небе, но там было плохо – не было леса, был грязный воздух, было много шума и мало радости. На небе правили жестокие анчанчу, они кричали с утра до вечера, они не любили яхи и жгли их огнем. Поэтому яхи сбежали с неба – ночью, когда было темно. Они стали жить в лесу и вспомнили, что такое радость. Яхи сказали, что никогда больше не будут жечь огонь и есть соль, как на небе. Лес не сразу полюбил яхи, он послал нам шусу и другие болезни, и многие яхи умерли. Но прошло время, и яхи нашли хорошие места, и поняли, что лес – добрый, и научились жить в нем. И стало яхи радостно, и стало у них много детей, и стали они здоровыми. Но злое небо не забыло об яхи. Оно послало жуков с огнем, и те упали с неба, и охотились на нас как на зверей, и убивали, и забрали многих мужчин с собой. Меня тоже.
– Как ты думаешь, где ты находишься сейчас? – спросил Выдра.
– В плохом лесу. А лес – на небе. Анчанчу вернули меня на небо, чтобы убить. Анчанчу плохие. Плохие все, кроме тебя. Поэтому я не убил тебя, Выдра. Я понял, что ты будешь мне другом.
– Откуда ты знаешь, что меня зовут Выдра?
– Ты сам себя так зовешь. Я слышу это.
– А как ты себя зовешь? У тебя есть имя?
– Конечно, есть. У всех яхи есть имя. Меня зовут Хилати.
– Хилати? На нашем языке «хилата» означает «брат».
– На нашем языке тоже. Наши языки похожи. Я понимаю тебя все лучше и лучше.
– Покажи мне свой дом, Хилати.
– Смотри, Выдра.
Дикобраз, которого Выдра отныне стал называть Хилати, скинул добычу с плеча, подошел к дому, раздвинул ветви, открыл вход и шагнул внутрь. Теперь Выдра мог разглядеть устройство жилища. Внутренние стволы были вырублены, остались только стены из внешних стволов и переплетенных ветвей. Света внутрь дома попадало немного, но свистуна это нисколько не смущало – похоже, он видел в темноте
