на бритый череп. И вдруг выхватил нож и с яростным пыхтением бросился на блондина.
Блондин сделал шаг в сторону, схватил на лету руку с ножом и точным отработанным движением выкрутил ее за спину бородачу. Потом вырвал нож из скрюченных пальцев, брезгливо посмотрел на него и кинул в колодец.
– Ты плохо ведешь себя, Али, – тихо сказал он. – Вечером ты будешь наказан. Если сегодня еще раз позволишь себе какую-нибудь выходку, сильно рассердишь меня. Я же сказал – для этой недели достаточно!
Он толкнул черного так, что тот полетел вперед и растянулся по земле. Потом взял обрез и пошел прочь. Черный вскочил и побежал за ним как побитый нерадивый слуга, приволакивая ушибленную ногу.
Краев слез с дерева минут через десять.
Николай Краев сидел за столиком в открытом уличном кафе, пил холодный газированный сбитень и разглядывал свой трофей
Итак, перед нами идентификационная карта с фиолетовой полосой. Владелец (точнее, бывший владелец) – некий Сергей Иванович Перевозов. Это все, что мы о нем знаем. И не узнаем, вероятно, больше ничего. Вся остальная информация закодирована.
На идентификационных картах нет фотографий. На этих прямоугольных кусочках пластика нет вообще ничего, кроме имени, отчества и фамилии. Зато в магнитном носителе карты содержится бездна всякой информации. Только для того, чтобы прочитать ее, нужен специальный аппарат.
Краев сделал еще глоток сбитня. Он собирался уже убрать карту в карман, но неожиданно чужая рука протянулась над его плечом и выхватила пластиковый прямоугольник.
Краев резко повернулся назад. Милиционер стоял и задумчиво рассматривал карту. Похоже, он знал о ней больше, чем Краев. Намного больше. И Краев готов был поклясться, что больше всего заинтересовала офицера эта самая фиолетовая полоска.
– Сергей Иванович, – произнес служитель закона. – Вы не против, если я произведу идентификацию?
– Конечно! – Краев улыбнулся настолько законопослушно, насколько позволила его перекошенная физиономия. – Я тут это… Просто водички присел попить.
– Так… – Милиционер вставил карту в щель портативного сканирующего устройства. – Интересно, интересно. Ну конечно. Я так и думал…
Краев не мог видеть экрана, повернутого к офицеру. Но он знал, что сейчас там появился портрет этого самого Перевозова. Качественный портрет – цветной, и даже, возможно, голографический.
Краев попытался вспомнить лицо убитого. Было ли между ним и Краевым хоть какое-то сходство? Возможно, что и было. Убитый имел такой же возраст и комплекцию, такую же среднестатистическую российскую физиономию, как и Краев. Впрочем, сейчас все выяснится.
– Сергей Иванович, что же вы? – Милиционер еще раз перевел взгляд с лица Перевозова на лицо Краева. – Ну как же вы так, а? Совесть у вас есть? Государство вам все дает, а вы? Ну неужели трудно проявить хоть каплю ответственности? Ведь вы же людей подводите!
– Извините… – пробормотал Краев, понятия не имея, в чем провинился этот самый Перевозов. – Так получилось… Но я обещаю…
– У вас уже второй раз подряд нарушение командировочного режима! И в прошлый раз вы, наверное, тоже обещали, что больше такого не будет?
– Обещал, – сознался Краев. Уши его порозовели. Ему было очень стыдно за Перевозова.
– Вы, наверное, специально это делаете, – укоризненно произнес милиционер. – Хотите специально как следует проштрафиться, чтобы вас реже во внезонные командировки посылали! Все вы такие, врекаровцы. Ну скажите, что вас здесь не устраивает?
– Сбитень мне ваш надоел! – с вызовом сказал Краев. – Тошнит меня уже от вашего сбитня!
– Ага, – ядовито улыбнулся милиционер. – Небось, водочки захотелось?
– Захотелось! – Краев все больше входил в роль.
– Ладно. Скоро вернетесь в свой Врекар, выпьете водки. Небось, целый стакан осилите?
– Два стакана, – заявил Краев, поднимаясь с места. – Меньше двух стаканов за раз не пью.
– Вот как? – Брови офицера озабоченно сдвинулись. – Это уже алкоголизм, Сергей Иванович! Мне кажется, вам нужно лечиться. Тем более, учитывая вашу работу… И выглядите вы как-то неважно. Сами на себя непохожи.
– Буду лечиться. – Краев серьезно кивнул головой. – Вернусь, и буду… Что теперь-то?
– Поехали. – Офицер махнул рукой в сторону милицейского эмобиля, стоявшего неподалеку. – Подвезу уж вас, ладно. А то еще пару дней без регистрации прогуляете. Знаю я вас, врекаровцев. Никакой ответственности!
Краева привезли в веселенький розовый домик, стоявший на отшибе где-то за одним из железнодорожных вокзалов. На дубовой двери дома висела латунная табличка с квадратными буквами, и Краев задержался на секунду, чтобы прочитать ее. 'Станция чрезвычайного эпидемиологического контроля', – значилось там. Нельзя сказать, что Краеву это название понравилось.
Он уже приготовился к действиям, которые логически проистекали из названия того места, куда он попал – анализам крови, мочи и кала, помывке под душем с дезинфицирующей жидкостью, тщательнейшему обыску и допросу, в ходе которого неминуемо выяснится, что он вовсе не тот, за которого выдал себя из-за авантюрности характера… Ничего подобного не произошло. Правда, попотеть Краеву пришлось изрядно, потому что он понятия не имел, кто такие 'врекаровцы'. Покойный Перевозов был врекаровцем, причем, судя по всему, врекаровцем махровым. Николай Краев вживался в новую роль по ходу пьесы, совершенно не представляя, какого героя он играет. Но, судя по всему, отличительной особенностью врекаровцев было не слишком уважительное отношение к стандартной российской дисциплинированности, некоторое
