дойдёт до них вовремя. Но довольно о вещах, на которые мы уже не сможем повлиять. Расскажи мне о Просперо. Как ты думаешь, почему у нас не было с ними связи вот уже несколько месяцев?
– Возможно, Магнус всё ещё переживает из-за того, как с ним обошлись на Никее, – предположила Сарашина.
– Такое определённо возможно, – согласился Чжи-Мэн. – Я видел его после того, как Император огласил своё решение, и мне никогда не забыть этого зрелища. Его гнев воистину ужасал, но ещё страшнее была боль от предательства, которую я ощутил в его сердце.
– Я могу направить ещё больше хоров на то, чтобы дотянуться до Просперо, – предложила Сарашина.
Чжи-Мэн покачал головой:
– Нет. Я уверен, что Магнус вскоре восстановит связь. Как бы сильно его ни задело это решение, он слишком любит своего отца, чтобы долго сохранять отчуждённость. Ну вот, с тобой покончено.
Сарашина перевернулась на живот, крутя плечами и шеей. Она заулыбалась, чувствуя, с какой лёгкостью сгибаются и вращаются её суставы и мышцы.
– Чему бы ни обучили тебя святые с гор, это действенная штука, – сказала она.
Чжи-Мэн переплёл свои пальцы и с улыбкой вывернул ладони наружу.
– А я обучил этому тебя, не забыла?
– Помню-помню. Давай, укладывайся, – садясь, сказала она. Он лёг лицом вниз на только что освобождённое ей место.
Сарашина уселась на него верхом и начала разминать его татуированную спину, двигаясь по её длине. Люди с ястребиными головами и скалящиеся змеи растягивались и собирались в складки под кончиками её пальцев.
– Расскажи мне о Кае Зулэйне, – сказал Хормейстер. – Шепчущие камни донесли до меня всю глубину его кошмаров.
– Немногие в башне этого избежали, – заметила Сарашина.
– Его разум искалечен, Аник, причём очень сильно. Ты уверена, что он стоит того, чтобы спасать его от Полой Горы? Великому Маяку всегда требуются новые души. И сейчас – больше, чем когда-либо.
Сарашина прервала массаж:
– Я считаю, что стоит. Он – мой лучший ученик.
– Возможно, когда-то так и было, – сказал Чжи-Мэн. – Сейчас он всего лишь астропат, который не может отправлять сообщения. Который
– Я знаю. Я отрядила на его реабилитацию своего лучшего изыскателя. Думаю, ты одобришь.
– Кого?
– Афину Дийос, – сказала Сарашина. – Она обладает редким умением восстанавливать искалеченные разумы.
– Афину Дийос, – протянул Чжи-Мэн и удовлетворённо заурчал, когда Сарашина прошлась основаниями своих ладоней по его лопаткам. – Помоги ему Трон.
– Наставница Сарашина уверяет, что ты больше не владеешь Нунцио, – сказала Афина. Её насмешливый голос сочился ядом. – Самая фундаментальная из телепатических дисциплин, без которой ни один астропат не может выполнять свои функции. Какой же из тебя астропат?
– Полагаю, что никакой, – ответил Кай, стараясь на неё не пялиться.
– Что-то не так?
– Ну, э, просто ты не совсем то, чего я ожидал.
– И чего же ты ожидал?
– Не... этого, – ответил Кай, понимая, как нелепо это звучит.
Утверждение, что Афина Дийос была не тем, чего ожидал Кай, было грандиозным преуменьшением. После ночи тревожных сновидений, Кай был вызван в одну из безликих учебных келий, расположенных на уровне новичков. Всю её меблировку составляло одно-единственное кресло, и она была по максимуму лишена любых отличительных признаков.
Афина Дийос уже ожидала его, и Кай немедленно понял, что характер у неё не сахар.
Её тело полулежало в парящем кресле, подогнанном под контуры её искривлённого позвоночника и того немногого, что осталось от её конечностей. Ноги Афины были ампутированы по середину бёдер, а её левая рука представляла собой морщинистую массу рубцовой ткани. Правую заменял тонкий аугметический манипулятор, выбивающий нетерпеливую дробь по шлифованной стали кресла. На её голове не было волос, а кожа на ней походила на обветренную поверхность древних руин. Глазницы были впадинами, затянутыми выращенной в автоклавах кожей. Это были единственные части лица, которые избежали повреждений в том происшествии, что приговорило её к этому креслу.
– Щёлкни себе картинку этой твоей дивной глазной аугметикой, – рявкнула Афина. – Сможешь изучить её на досуге, когда мы закончим. А сейчас нам нужно работать, понял?
– Конечно. Да. В смысле, прошу прощения.
– Не извиняйся, – сказала она. – Я не нуждаюсь в твоей жалости.
Её кресло развернулось и поплыло к другой стороне комнаты. Кай воспользовался этой возможностью и задействовал медицинский фильтр своей аугметики, чтобы изучить её единственную уцелевшую руку. Дегенеративные изменения кожи и плотность рубцов сказали ему, что она получила эти повреждения считанные годы тому назад. Признаки того, что в тканях случилась кристаллизация, означали, что по крайней мере часть её травм была вызвана пребыванием в вакууме.
Афина была искалечена на космическом корабле.
Как минимум это у них было общим.
– Садись, – велела Афина, разворачиваясь лицом к единственному посадочному месту в комнате.
Кай уселся, и его тело погрузилось в мягкое кресло. Датчики давления сдвинули внутренние подушечки, чтобы подстроиться под структуру его скелета. Это было самое комфортабельное сиденье из всех, что Кай видел в своей жизни.
– Ты знаешь, кто я такая? – спросила Афина.
– Нет.
– Я – Афина Дийос, и я изыскатель. Это значит, что я собираюсь разыскать те осколки твоего дарования, которые всё ещё действуют, и снова собрать их вместе. Если я преуспею, ты вновь станешь полезным.
– А если у тебя не получится?
– Тогда тебя отошлют в Полую Гору.
– О.
– Это то, чего ты хочешь? – спросила Афина. Её аугметическая рука прекратила выбивать неустанную дробь на подлокотнике кресла.
– В данный момент, мне уже плевать, – сообщил Кай, закидывая ногу на ногу и потирая рукой свои небритые щёки. Свет в комнате был агрессивно-ярким, он изгнал все тени, придав ей ужасно больничный вид. Кресло Афины подлетело прямо к Каю, и он почувствовал запах обеззараживающих средств и обезболивающих притирок, которые были наложены на её искалеченную руку. Он заметил на её среднем пальце золотое кольцо и добавил увеличения, чтобы разглядеть крошечную гравировку в его центре. Это была уже оперившаяся птица, восстающая из треснувшего яйца посреди бушующего пламени.
Она заметила его взгляд, но не подала виду.
– Ты знаешь, что происходит в Полой Горе? – спросила она.
– Конечно, нет, – сказал Кай. – Об этом никто не говорит.
– И как ты думаешь, почему бы это?
– Откуда ж мне знать? Суровый закон молчания?
– Это потому, что из тех, кто входил в Полую Гору, обратно ещё не вышел никто, – сообщила Афина. Она подалась вперёд, и Кай подавил порыв ещё сильнее вжаться в спинку собственного кресла. – Я видела,
