что случается с невезучими бедолагами, которые туда отправляются. Мне их жаль. Они одарены способностями, просто их недостаточно, чтобы принести пользу каким-нибудь другим способом. Их жертва благородна, но 'жертва' – это просто красивый способ сказать, что ты умрёшь.
– Так что с ними происходит?
– Для начала, твоя кожа трескается, как бумага в огне, и пылью осыпается с твоего тела. Затем улетучиваются твои мышцы, и хотя ты чувствуешь, что из тебя вытягивает жизнь, это невозможно остановить. Умирает твой разум, капля за каплей: воспоминания, радость, счастье, боль и страх. Всё идёт в дело. Маяк не оставляет отходов. Он высасывает из твоего тела всё, чем ты был, оставляя лишь иссохшую оболочку, пустую скорлупу из пепельно-серой обезвоженной кожи и размолотых в порошок костей. И это больно, мучительно больно. Тебе стоит это знать, прежде чем с такой лёгкостью отказываться от того последнего шанса на жизнь, что я тебе предлагаю.
Кай чувствовал её дыхание на своей коже: жаркое, пахнущее тошнотворно сладким ароматом лекарств.
– Я этого не хочу, – произнёс он.
– Мне так не показалось, – сказала Афина, отталкиваясь аугметическим манипулятором, чтобы отлететь прочь.
– Так как ты собираешься мне помочь?
– Сколько времени прошло с того момента, как ты впадал в воспринимающий транс? – спросила Афина.
Вопрос застал Кая врасплох:
– Я не уверен.
– Чтобы я могла уберечь тебя от Полой Горы, Кай Зулэйн, тебе необходимо дать мне что-нибудь, с чем я смогу работать. Если ты когда-нибудь соврёшь мне, если ты когда-нибудь скроешь от меня хоть что-то или создашь у меня впечатление, что ты вставляешь мне палки в колёса или подвергаешь опасности хотя бы одну-единственную живую душу в этом городе, то я без всяких колебаний спишу тебя в расход. Я ясно выразилась?
– Более чем, – ответил Кай, понимая в этот миг, что его жизнь была в руках этой обезображенной женщины. – С того момента, как я впадал в воспринимающий транс, прошло несколько месяцев.
– Почему? Это должно быть мучительным, – сказала Афина. – Пси-хворь?
– Немножко, – признался Кай. – Ломит суставы, и всё время слегка болит голова.
– Тогда зачем избегать транса?
– Потому что лучше быть больным, чем чувствовать то, что я испытал на 'Арго'.
– Стало быть, это никак не связано с потерей способностей. Уже легче. По крайней мере, у меня будет с чем работать.
Кресло Афины снова скользнуло к Каю, и она протянула ему свою руку. Кожа на ней была морщинистой и плотной, изборождённой извивающимися хребтами огрубелой обесцвеченной плоти. Она блестела и казалась влажной на вид, и Кай замялся на кратчайшую долю секунды, прежде чем взять её кисть в свои пальцы.
– Я собираюсь войти в транс Нунцио, – сказала Афина. – Ты будешь следовать моим указаниям, но для начала я хочу, чтобы ты сформировал пространство грёзы. Поступай так, как ты обычно действуешь, чтобы очистить ментальный холст перед приёмом сообщения, и не делай ничего другого. Я буду с тобой, но всё, чем мы занимаемся, – это создаём пространство грёзы. Мы не собираемся посылать или принимать сообщения. Осознай это, и потом мы начнём.
– Я понимаю, – сказал Кай. – Мне это не по вкусу, но я понимаю.
– Вовсе необязательно, чтобы тебе нравилось. Просто сделай это.
Кай кивнул и закрыл глаза, замедляя своё дыхание и проходя через подготовительные мантры, призванные расширить его сознание для создания пространства грёзы. Эта часть была лёгкой. Подобное мог проделать любой, даже не псайкер, хотя в последнем случае единственным результатом будет ощущение релаксации. Трудности возникнут на следующем этапе, и Кай постарался подавить мрачные предчувствия.
– Восходи в пространство грёзы, – сказала Афина. Её голос потерял резкие нотки и стал почти что приятным.
Кай позволил мантрам вознести его сознание над телом, и его разум повело от лёгкого ощущения головокружения. Он услышал намёки на звуки, как будто в далёком-далёком театре пел хор. Астропаты башни активно работали, но в такие беспокойные времена ничего другого и не приходилось ожидать. Башню наводняло множество шелестящих голосов, но шепчущие камни не позволяли им смешиваться. Кай выбросил из головы все мысли о мятеже на краю имперского пространства, представляя себе, как его тело обволакивает защитная оболочка из умиротворяющего света.
Теперь он был готов.
Он мог чувствовать присутствие Афины – её сознание плыло бок о бок с его собственным. В подобном ментальном состоянии не было таких вещей, как верх и низ, но человеческое восприятие не могло не упорядочивать неоформленное пространство. Каждый астропат впадал в воспринимающий транс по-своему. Некоторые окружали себя образами, имеющими отношение к телепату, чьи послания они пытались принять, другие сосредотачивались на ключевых символических элементах, которые были общими для большинства отправителей.
Кай не пользовался ни одним из этих методов, предпочитая создавать свой собственный ментальный холст, на котором фиксировались образы, посылаемые телепатом-отправителем. Слишком велика была вероятность того, что послание будет искажено ментальной архитектурой ума- приёмника, и подобные ошибочные интерпретации были проклятием всех астропатов. Кай ещё ни разу не истолковал принятое неправильно, но – как и все учащиеся Города Прозрения – он в своё время наслушался ужасных историй о телепатах, которые не так поняли отчаянные призывы о помощи или отправили экспедиционные флотилии для уничтожения планет, чьи обитатели были верными слугами Трона.
Он почувствовал зной, и на его коже выступил пот.
Жара была иллюзорной, но ощущалась, как настоящая, в этом месте грёз и чудес.
Кай открыл глаза. На много километров во все стороны простиралась пустыня.
Белый песок мерцал в знойном мареве. Из огромного и пустынного несуществующего ландшафта было изгнано всё, что могло нарушить спокойствие. Ничто не тревожило удручающую безжизненность панорамы. Казалось, будто на планете искоренили всё живое и полностью лишили её всех отличительных черт.
Так выглядело пространство грёзы Кая с момента его возвращения на Терру.
Он бодрствовал на борту спасательного катера, поддерживаемый в этом состоянии гипнопомпическими[31] медикаментами, но разум человека не может долго увиливать от необходимости спать. В мед-центре дома Кастана на Киприосе Каю отказали в подобных лишающих сна наркотиках, и его первая ночь на Терре едва не разрушила его хрупкую психику. Но сработали навыки, полученные им во время обучения, и он взял своё сновидение под контроль. Не считая прошлой ночи, он приходил в своих снах в это место и бродил по его дивным в своей пустоте пространствам до самого момента пробуждения.
Такой сон освежал тело, но не позволял разуму получить хоть какую-то психологическую разрядку.
– Это твой холст? – спросил голос за его спиной. Кай обернулся и увидел идущую к нему Афину Дийос. Вокруг её статной фигуры струились одежды до пят, а на плечи спадали длинные каштановые волосы с золотисто-рыжеватым оттенком.
– Ты выглядишь удивлённым, – сказала она.
– Полагаю, что так оно и есть, – ответил Кай, столь же ошеломлённый, как и в тот раз, когда он впервые её увидел.
