Посл? об?да все семейство осталось на балкон? и въ пріемной зал?, потому что все еще не переставали прі?зжать поздравители. Вс? двери перваго этажа были отворены настежъ и сквозь позолоченную р?шетку балкона въ комнаты проникалъ теплый весенній воздухъ, разливая пріятный ароматъ молодыхъ липъ и полураспустившихся цв?точныхъ почекъ. Изъ вс?хъ высокихъ оконъ проникали золотистые лучи майскаго солнца, отражаясь на блестящемъ полу разноцв?тныхъ гостинныхъ; только темно-красный кабинетъ казался мрачнымъ и холоднымъ и каждый челов?къ, входя туда, невольно испытывалъ чувство сожал?нія, при вид? такого изобилія живыхъ цв?товъ между этими ст?нами. Генріэтта лежала въ мягкой качалк? противъ двери балкона; она, такъ-же какъ и Кети, окутала свою маленькую фигурку въ пышное облако б?лой кисеи, но плечи ея были теперь закутаны въ теплую, мягкую шаль, поверхъ которой длинными локонами разсыпались ея золотистые волосы и придавали ея лицу видъ восковой головки.
Она отослала Кети въ залу, съ просьбою съиграть ей любимую пьесу Шуберта, и сид?ла теперь, съ нетерп?ніемъ ожидая звука перваго аккорда.
Но вдругъ на щекахъ больной вспыхнулъ яркій румянецъ и маленькія ручки невольно прижались къ груди: – въ комнату вошелъ Брукъ.
Флора бросилась къ нему навстр?чу и н?жно повисла на его рук?; не усп?лъ онъ еще со вс?ми поздороваться, какъ она почти насильно потащила его въ кабинетъ, что-бъ показать свои подарки. Прекрасная нев?ста, такъ хорошо ум?вшая разыгрывать роль ученой и серьозной женщины, обнаружила сегодня на двадцать девятомъ году своей жизни наивную веселость и грацію шестнадцатил?тней д?вочки и благодаря ея оживленному личику и мягкимъ, гибкимъ движеніямъ всей ея фигуры, она въ самомъ д?л? казалась необыкновенно моложавою.
Кети спокойно стояла возл? высокой этажерки, и искала требуемую пьесу, когда обрученные прошли мимо нея, направляясь къ кабинету Флоры; молодая д?вушка обернулась, докторъ поздоровался съ нею, слегка кивнувъ головою, и она еще усердн?е принялась искать ноты.
– Послушай, Лео, съ сегодняшняго дня я заканчиваю съ своимъ прошедшимъ и благодарю Бога, что онъ открылъ мн? глаза и я во время поняла свое заблужденіе, изъ за котораго чуть было не потеряла все свое счастіе, – сказала Флора сладкимъ, заискивающимъ голосомъ.
– Я хочу нав?ки забыть тотъ ужасный вечеръ, когда я потеряла всю власть надъ собой и, сама не помня своихъ д?йствій, жестоко тебя оскорбила; впрочемъ, что-бъ хоть н?сколько оправдаться въ твоихъ глазахъ, я должна сказать теб?, что и ты не былъ совершенно правъ, такъ какъ не понялъ меня. Ты никогда не спросилъ меня, что именно заставило меня заняться литературою: – я д?лала это только потому, что хот?ла пользоваться своимъ дарованіемъ и талантомъ. – Думай, что хочешь, но я уб?ждена, что проложила бы себ? дорогу къ слав? моею статьею: „Женщины“, которую ты совс?мъ не знаешь. Быть можетъ, это произведеніе и сд?лало-бы меня знаменитостью, но можетъ-ли мн? теперь придти въ голову мысль, идти своею дорогою возл? тебя и придавать значеніе своему таланту? Н?тъ, Лео, я буду жить исключительно для твоей славы; а для того, что-бъ на будущее время не поддаваться искушенію, этотъ долговременный трудъ моихъ неутомимыхъ изученій, эти листы – должны навсегда исчезнуть съ лица земли.
Между т?мъ, Кети, найдя наконецъ желаемую тетрадь, подошла къ роялю. Она вид?ла, какъ Флора осторожно подожгла рукопись и, когда она вспыхнула, бросила ее въ каминъ; зат?мъ красавица нев?ста обернулась къ окну, возл? котораго стоялъ докторъ и, казалось, ждала, что онъ удержитъ ее отъ этаго р?шительнаго поступка. Но Брукъ не двигался и драгоц?нный горючій матеріалъ жарко гор?лъ безъ того, что-бъ чья либо рука попыталась спасти его. Легкій запахъ гари проникъ въ музыкальный салонъ и въ то время, какъ Флора, съ кр?пко стиснутыми губами, м?рными шагами отходила отъ камина, Кети торопливо с?ла къ роялю и быстро взяла первые аккорды любимой пьесы больной сестры. Кети не хот?ла слышать отв?тъ Брука, ей и безъ того было непріятно, что она такъ часто была невольною свид?тельницею сценъ между женихомъ и нев?стою. Кром? того молодую д?вушку сильно возмущала комедія, только что разыгранная Флорою. Несчастная рукопись, безъусп?шно странствующая по вс?мъ редакціямъ, измятая въ рукахъ лакеевъ и возвращаемая за негодностью, должна была играть теперь роль ужасной жертвы, приносимой самоотверженіемъ геніальной женщины.
Въ гостинной говорили довольно громко; Кети слышала серьезный голосъ доктора, но къ счастію не могла понять ни одного слова, а когда піэса была окончена, то Флора важно прошла черезъ музыкальный салонъ въ голубую гостинную.
Она шла рядомъ съ Брукомъ, держа въ рукахъ букетъ, присланный герцогиней, и такъ капризно надула губки, точно ребенокъ, котораго только-что побранили. Поровнявшись съ Кети, она бросила на нее косой, сердитый взглядъ и проговорила съ досадой:
– Слава Богу, что ты кончила, Кети! – Ты такъ сильно колотишь, что невозможно слышать своего собственнаго слова. Правда, ты порядочно играешь піэсы твоего сочиненія, потому что они не трудны и похожи на д?тскія мелодіи, но до Шуберта и Листа теб? бы не сл?довало дотрагиваться, для исполненія ихъ сочиненій у тебя не достаетъ таланта.
– Генріэтта просила меня съиграть эту піэсу, – отв?тила Кети спокойно и закрыла рояль. – Я никогда не выдавала себя за первокласную музыкантшу.
– Конечно, дорогая моя Кети не принадлежитъ къ числу виртуозовъ, выд?лывающихъ козлиные прыжки на клавишахъ, – сказала Генріэтта, неожиданно появившись въ зал?; – но я еще никого не слыхала, кто-бы такъ глубоко понималъ Шуберта, какъ она! Неужели-же слезы, выступающія на мои глаза во время игры Кети, выжимаются только изъ угодливости?
– Слабые нервы, дитя мое, и больше ничего! – насм?шливо зам?тила Флора и посл?довала за докторомъ, котораго президентша позвала въ гостинную.
Пожилая дама сид?ла на мягкомъ диван?, съ раскрасн?вшимся лицомъ, держа въ правой рук? лорнетку, а вь л?вой развернутое письмо, только-что поданное ей лакеемъ.
– Я хот?ла сообщить вамъ, дорогой придворный сов?тникъ, – сказала она, съ удовольствіемъ ударяя на этомъ титул?, – что моя подруга, баронесса Штейнеръ, собирается прі?хать къ намъ на дняхъ; она желаетъ обратиться къ вамъ за сов?томъ и помощью. У нея очень боленъ ея маленькій внукъ, такъ что знаменит?йшіе врачи не могутъ опред?лить его бол?зни. Согласитесь-ли вы лечить этого ребенка?
– Почему-же н?тъ? Только съ условіемъ, что-бъ баронесса не отнимала у меня слишкомъ много времени.
Это зам?чаніе Брукъ сд?лалъ потому, что по опыту зналъ, какъ эти аристократки заставляютъ себя ждать и каждый легкій насморкъ считаютъ за смертную бол?знь.
Президентша была видимо недовольна холоднымъ отв?томъ доктора и, не отв?чая ему, обратилась къ Флор?:
– Баронесса обид?лась моимъ недавнимъ отказомъ; ея письмо наполнено колкостями и, если-бы она не боялась за бол?знь внука, то в?роятно никогда не написала-бы мн? больше. Не могу выразить теб?, какъ это меня мучаетъ. Теперь она р?шила нанять пом?щеніе въ ближайшемъ отел? къ квартир? нашего придворнаго сов?тника и просить меня вторично не отказать ей въ просьб? и приготовить ей квартиру не меньше, какъ въ пять комнатъ.
При этихъ словахъ глаза президентши злобно посмотр?ли на молодую д?вушку въ б?ломъ плать?, спокойно стоявшую противъ нея; облокотившись о спинку кресла, опустивъ свои длинныя р?сницы, Кети молча слушала эти переговоры и ея миловидное личико поминутно красн?ло.
– Баронесса могла бы отлично пом?ститься въ бель-этаж?, если-бы только ей не требовалось пяти комнатъ, – продолжала президентша. – Впрочемъ, ей необходимо им?ть одну гостинную, удобное пом?щеніе для больнаго мальчика съ гувернаткой и потомъ еще три спальни, в?дь, горничная тоже прі?детъ съ ними!
Пожилая дама глубоко вздохнула и грустно опустила голову на грудь.
– Другими словами сказать: Кети м?шаетъ теб? исполнить твое желаніе; не такъ-ли бабушка? – сказала Генріэтта съ колкостью.
– Я уже говорила, что могу переселиться на мельницу на время прі?зда баронессы, – отв?тила Кети, съ ласкою проводя рукою по волосамъ сестры.
