углу двора, ощутила острую боль въ сердц?. За что, въ самомъ д?л?, это дерзкое, своевольное созданіе пользуется полнымъ счастіемъ, которое положительно всюду за ней б?гаетъ, тогда какъ молодая сестра должна прятаться, какъ гр?шница, и только издали смотр?ть, какъ веселятся другіе? Зач?мъ такое изобиліе любви и счастія выпало на долю той, которая добровольно отталкиваетъ его и не ум?етъ ц?нить, тогда какъ другая обречена на одиночество и на жизнь, полную тяжкихъ самоотверженій!
Широкія двери скоро снова закрылись и б?дная Кети опрометью бросилась въ паркъ; сильное негодованіе глубоко потрясло ея молодое, горячее сердце. И въ то время, какъ разряженная горничная напрасно ждала свою барышню, чтобы помочь ей од?ться на вечеръ, она громко стучалась въ осв?щенное окно мельницы и звала Франца, чтобы онъ проводилъ ее на станцію жел?зной дороги.
XXII.
Съ т?хъ поръ прошло больше трехъ м?сяцевъ.
Никогда еще Кети не занималась такъ усердно музыкою, какъ въ это время; кром? того, она съ жаромъ принялась за науки и съ такимъ рвеніемъ просиживала ц?лые часы за книгами, точно готовилась къ какому нибудь трудному экзамену; а, между т?мъ, молодая д?вушка просто над?ялась, что найдетъ забвеніе въ усиленномъ труд? и неусыпной д?ятельности.
Каждую нед?лю она аккуратно получала подробное письмо отъ Генріэтты, и эти дорогіе листики сообщали Кети все, что происходило въ вилл? со дня ея отъ?зда. Теперь она узнала, что президентша вновь ожила, но командуетъ въ дом? деспотичн?е, ч?мъ когда либо. Эта важная дама, по словамъ Генріэтты, выхваляла Кети до небесъ, за ея „тактичный поступокъ и твердый характеръ“, при чемъ Флора насм?шливо пожимала плечами и съ ?дкою ироніею говорила о глупыхъ, ребяческихъ выходкахъ младшей сестры. Сов?тникъ же н?сколько дней сердился на Флору за ея непрошенное вм?шательство. Въ тотъ моментъ, когда Генріэтта, отозвавъ его въ уединенную гостинную, сказала ему обо всемъ случившемся, онъ побл?дн?лъ отъ испуга и злости и, только благодаря присутствію гостей, не вышло сильной семейной сцены, т?мъ бол?е, что и Флора была въ тотъ вечеръ въ сильномъ раздраженіи, такъ какъ ея женихъ, извинясь обязанностями службы, не явился на вечеръ.
Вскор? посл? того, сов?тникъ писалъ Кети и об?щалъ прі?хать въ Дрезденъ въ Іюн? „для переговоровъ“; однако письма Генріэтты сообщали, что Морицъ большую часть времени проводитъ въ Берлин? и что онъ ужасно заваленъ д?лами. Такимъ образомъ об?щанный визитъ не состоялся, а только изр?дка на имя Кети приходили короткія, д?ловыя письма отъ опекуна, впрочемъ посл?дняя денежная посылка была послана, – ко всеобщему удивленію, – бухгалтеромъ.
Кети вздохнула свободн?е; непріятное свиданіе, котораго она такъ боялась, было безъ сомн?нія устранено. По всей в?роятности, опекунъ понялъ, что ему не на что над?яться и благоразумнымъ образомъ прекратилъ свои дальн?йшія притязанія. Теперь Кети снова могла возвратиться въ виллу къ больной сестр?, но этому энергично воспротивилась заботливая докторша, такъ какъ по ея мн?нію, молодая д?вушка очень изм?нилась и утратила свою веселость и св?жій цв?тъ лица во время первой по?здки въ виллу Баумгартеновъ. Къ тому-же баронесса Штейнеръ прі?хала въ виллу со вс?мъ своимъ штатомъ и такъ широко расположилась, что въ бель-этаж? не оставалось ни одного свободнаго уголка.
Кети тоже нервно содрогалась при мысли вернуться въ виллу, прежде ч?мъ Флора не переселится въ Л*. Она хорошо чувствовала, что не въ силахъ была-бы долго сохранять наружное спокойствіе и хлоднокровіе. Ей уже и въ Дрезден? не мало стоило труда, что бы не выказать всю потерю своего внутренняго спокойствія; она сильно боролась противъ сладостнаго непреодолимаго чувства, которое люди называютъ гр?хомъ. В?дь Генріэтта еще не звала ее, хотя въ каждомъ письм? жаловалась на одиночество, и говорила, что только благодаря заботамъ доброй тетушки Діаконусъ, она осталась жива эти м?сяцы. Во вс?хъ письмахъ больной сестры главныя роли играли два челов?ка: докторъ и тетушка. Все что происходило въ уютномъ домик? возл? р?чки, передавалось въ мельчайшихъ подробностяхъ, даже самыя незначительныя новости разсказывались, какъ будто то были зам?чательныя событія и въ этихъ м?стахъ письмо Генріэтты дышало жизнью и веселостью, – въ остальномъ-же оно было мрачно и скучно, а иногда н?которые листки казались еще влажными отъ слезъ.
Объ интимныхъ отношеніяхъ обрученныхъ, Генріэтта не говорила ни слова, но жаловалась на доктора, который теперь всл?дствіе своей громадной практики, сд?лался неузнаваемъ, только съ своими паціентами онъ былъ кротокъ и разговорчивъ, въ обществ?-же раздражителенъ, молчаливъ и мраченъ. Кром? того вс? единогласно зам?чали, что онъ сильно изм?нился по наружности, похуд?лъ и значительно побл?дн?лъ.
Между т?мъ время шло, и срокъ, назначенный для свадьбы, приближался. Флора не сочла нужнымъ пригласить младшую сестру изъ Дрездена; по словамъ Генріэтты, прекрасная нев?ста не усп?ваетъ отдыхать отъ шумныхъ празднествъ и баловъ и голова ея совс?мъ закружилась отъ различныхъ приготовленій къ предстоящей свадьб?. Къ тому же Флора по прежнему продолжала капризничать и къ великому отчаянію поставщиковъ, постоянно перем?няла различные заказы, непрем?нно требуя чтобы они были окончены къ изв?стному сроку. Генріэтта находилась въ неописанномъ волненіи и не переставала повторять, что ужасно тяготится вс?ми этими свадебными треволненіями. Тетушка Діаконусъ тоже не была въ состояніи поддерживать ее въ „эти ужасные дни“, такъ какъ сама тоскуетъ и часто бываетъ разстроена въ виду предстоящей разлуки. Подобныя жалобы усиливались съ каждымъ письмомъ, пока однажды, вечеромъ, за нед?лю до свадьбы пришла, на имя Кети телеграмма сл?дующаго содержанія:
„Прі?зжай, какъ можно скор?е! Я страдаю душевно и т?лесно!“
Медлить было некогда; сама докторша не въ состояніи была удержать Кети въ Дрезден?. Лихорадочная дрожь потрясала вс? члены молодой д?вушки, когда она думала о томъ, что ей предстоитъ; но въ тоже время сердце ея переполнялось радостью при одной мысли снова увид?ть того, кто въ скоромъ времени сд?лается ее зятемъ.
И вотъ въ одно ясное сентябрьское утро Кети опять входила во дворъ своей мельницы. Она еще изъ Дрездена телеграфировала Францу о своемъ прі?зд? и старая Сусанна съ истинно материнскою заботливостью приготовила все къ ея прибытію: на окнахъ угловой залы въ изобиліи стояли цв?тущіе горшки геліотроповъ, розъ и резеды, наполняющіе всю комнату душистымъ ароматомъ; на комод? и столахъ лежали чистыя салфетки, изъ за зеленой перегородки выглядывала б?лосн?жная кровать, а на дубовомъ, большомъ стол? съ старомодными фигурными ножками, красовался знакомый намъ м?дный кофейникъ, только что испеченная булка, щедро засыпанная мелкимъ сахаромъ и золоченая чашечка, самая драгоц?нная вещь изъ стекляннаго шкафа покойной мельничихи.
Блестящіе досчатые полы снова трещали подъ ногами молодой д?вушки, а черезъ открытыя окна ясно доносилось звонкое воркованье голубей и шумъ воды съ ближайшей плотины.
Кети была у себя дома и зд?сь ей хот?лось остаться! Ц?ль ея, конечно, была, какъ можно скор?е нав?стить больную сестру, но она, во что бы то ни стало, р?шилась отказаться отъ гостепріимства въ дом? коммерціи сов?тника, если-бы даже пришлось вынести н?сколько колкихъ зам?чаній со стороны президентши, которая всегда морщилась, когда д?ло шло о неприличномъ сношеніи виллы съ мельницею.
Кети находилась въ странномъ настроеніи духа. Страхъ передъ свиданіемъ съ жителями виллы, бол?зненное влеченіе къ домику около р?чки, куда она не см?ла показаться, хотя глядя изъ окна на знакомые, золоченые флюгера, ей казалось, какъ будто они ласково ее къ себ? манили; страстное нетерпеніе хоть одинъ разъ встр?титься съ симпатичнымъ докторомъ, котораго она впервые увидала на мельниц? и съ того же момента горячо полюбила: все это т?снилось въ ея взволнованной груди и сердцемъ ея овлад?ла непонятная робость и грусть.
