Небольшие чары были ли более эффективными.
— Это не кажется мне более эффективным.
— Возможно, это было бы более уместно для контроля хаоса внутри больше, чем снаружи.
Исобель не отвечает. Цукико пожимает плечами и больше ничего не говорит.
Через некоторое время они уходят в молчании.
Одинокий белоснежный ангел остается парить в одиночестве, над свежей могилой Тары, держа в руке черную розу. Он не двигается, даже не моргает. На его напудренном лице застыла печаль. Усиливающийся дождь сбивает некоторые его перья с крыльев и вбивает их в грязь.
Ты идешь по коридору, обои в котором разрисованы сплошь игральными картами, трефы вперемешку с пиками. Фонари над головой сделаны из бубей и червей, тихонько покачиваются, когда ты проходишь мимо.
Дверь в конце коридора ведет к спиральной железной лестнице.
Лестница убегает в оба направления: и вверх, и вниз. Ты поднимаешься наверх, обнаруживая люк в потолке.
Комната, в которую он приводит, полна опускающихся, словно порхающие бабочки, перьев. Когда ты идешь по комнате, они падают на манер снежинок, полностью укрывая дверцу в полу. И вот её уже становится не видно.
Здесь шесть одинаковых дверей. Ты выбираешь одну наугад, увлекая несколько перышек за собой.
Как только ты отворяешь её, тебе в нос ударяет насыщенный запах сосны, и ты обнаруживаешь, что оказываешься уже не в соседней комнате, а в лесу, который полон вечнозеленых деревьев. Только эти деревья вовсе не зеленые, а светящиеся и белые, освещающие темноту, окружающую их.
Среди них трудно сориентироваться, скорее легко заблудиться. Как только ты начинаешь бродить среди этих исполинов, тут же теряешься в тенях и ветвях деревьев.
А потом начинает казаться, будто слышится, как где-то поблизости раздается женский смех, а может это всего лишь игра воображения и это шум деревьев, пока ты пробираешься дальше между ветвями, в поисках следующей двери, следующей комнаты.
Ты ощущаешь теплое дыхание на своей щеке, но, когда оборачиваешься, рядом никого не оказывается.
Ailuromanc[16]
Оставив шатер гадалки и направившись направо, как она и предложила, Бэйли практически сразу же наталкивается на небольшую толпу, наблюдающую за представлением. Поначалу он не может сказать, что это за представление, нет никакой возвышенности или сцены или поднятой платформы. Всматриваясь в пространство между зрителями, он может разглядеть обруч, больше самой акробатки, которая его вертит, удерживаясь в воздухе. Когда он подходит ближе, то видит мельком черного котенка, прыгающего через него, приземляющегося где-то вне поля зрения.
Женщина, стоящая перед ним, в большой шляпе поворачивается и тогда он видит за ней молодого человека, примерно его возраста, только чуть пониже ростом, одетого в черный костюм, сшитый из всевозможных кусочков ткани и, под стать костюму, шляпе. На плечах у него сидит пара абсолютно белых котят. Когда он поднимает руки, одетые в черные перчатки, ладонями вверх, один из котят прыгает на ладонь, а потом подскакивая, отталкиваясь от ладони, прыгает через обруч, исполняя довольно впечатляющие сальто на вершине дуги своего прыжка. Несколько членов этой небольшой группки смеются, а другие, в том числе и Бэйли, аплодирую. Женщина в большой шляпе совсем отходит в сторону, открывая Бэйли весь обзор. Руки юноши замирают на полу хлопке, когда он видит молоденькую леди, которая только что поймала белоснежного котенка и сажает себе его на плечо, где он сидит вместе с черным котенком.
Она старше, чем он ожидал, и её рыжие волосы каким-то образом скрыты под белой шапочкой. Но её костюм похож на тот, в который она была одета, когда он последний раз её видел: лоскутное платьице из всевозможных кусочков ткани, которые себе только можно представить, все белоснежного цвета, белый жакет с большим количеством заклепок, и пара ослепительно белых перчаток.
Она поворачивает голову, Бэйли ловит ее взгляд, и она улыбается ему. Не той улыбкой, которой улыбаются, поймав взгляд случайного зрителя, когда исполнитель находится как раз в самой середине представления, выполняя цирковой трюк с необычайно талантливыми котятами, а улыбкой, которой улыбаешься человеку, которого узнаешь и которого давно не видел. Бэйли может сказать, в чем разница, и от того, что она помнит кто он такой, у него на душе становится необычайно радостно. Он чувствует, что его уши горят, несмотря на холодный ночной воздух.
Он смотрит остаток выступления с напряженным вниманием, уделяя гораздо больше внимания девушке с котятами, хотя, надо признать, что котята чудо как хороши, чтобы на них можно было бы не обращать внимания, продолжая то и дело перетягивать взор Бэйли на себя. Когда представление закончилось, девушка с юношей (и котятами) коротко кланяются, срывая аплодисменты и восторженные выкрики толпы.
Бэйли гадает, что ему сказать, если он решиться заговорить с девушкой, когда толпа начинает расходиться. Его толкает перед собой мужчина, какая-та женщина закрывает ему дорогу в сторону, и он совсем теряет девушку из виду. Он протискивается сквозь толпу людей, и, когда он наконец свободен, девушки с её напарником, и котятами нигде не видно.
Толпа вокруг него резко сокращается всего до нескольких человек, которые идут верх и вниз по тропинке. Насколько он может судить, здесь нет других направлений, куда можно было бы пойти. Вокруг только высокие полосатые стены шатров, и он медленно поворачивается в поисках любого возможного места, куда они могли бы исчезнуть, какой-нибудь угол или дверь. Он ругает себя, за то что, уже был так близок и вот вновь потерпел неудачу, когда кто-то дотрагивается до его плеча.
— Здравствуй, Бэйли, — говорит девушка.
Она стоит как раз позади него. Она сняла свою шапочку, и её рыжие волосы волнами ниспадают на плечи, и она переодела свой жакет, сменив его на тяжелое черное пальто и вязанный ярко-фиалковый шарф. Только неровные концы подола её платья, выглядывавшего из-под пальто, да белые сапоги, говорили о том, что это та же самая девушка, что выступала здесь еще минуту назад. В противном случае, она бы выглядела, как любой другой зритель в цирке.
— Здравствуй, — отвечает Бэйли. — Я не знаю твоего имени.
— Ой, прости, — говорит она. — Я забыла, что мы должным образом так и не познакомились. — Она протягивает руку в белой перчатке, и Бэйли замечает, что это больше, чем перчатка, которую ему дали как доказательство давнишнего спора. — Моё имя Пенелопа, но никто не зовет меня так, да мне и не очень-то хочется, на самом деле, поэтому какими бы не были намерения и цели, зови меня Поппета.
Бэйли берет её за руку и пожимает. Она теплее, чем он ожидал, даже через два слоя перчаток.
— Поппета, — повторил Бэйли. — Гадалка назвала мне его, но я не понял что это имя.
Девушка ему улыбается.
— Ты видел Исобель? — спрашивает она. Бэйли кивает. — Разве она не восхитительна? — Бэйли вновь кивает, хотя он и не уверен, что кивок является подходящим ответом. — Она рассказала тебе что- нибудь хорошее о твоем будущем? — спрашивает Поппета, понизив голос до драматического шепота.
— Она наговорила кучу разных вещей, но я ничего не понял, — признается Бэйли.
Поппета понимающе кивает.
— В этом она мастерица, — говорит Поппета. — Но она имеет в виду под этим, что всё будет хорошо.
— Вам разрешают находиться здесь, когда тут твориться такое? — спрашивает Бэйли, указывая на непрекращающийся поток посетителей цирка, который продолжает блуждать, совершенно игнорируя
