А затем шатер начинает открываться, бумага сворачивается и разрывается. Черные полосы растворились, превратившись в пустоты, в то время как их белые двойники, становятся ярче, убегают вверх и на них появляются ветви.
— Тебе нравится? — спрашивает Марко, как только все движение останавливается и оказывается, что они стоят посреди темного леса, стволы деревьев исписаны поэзией и светятся мягким свечением.
Селия в силах только кивнуть.
Он неохотно отпускает ее, следуя за ней, когда девушка идёт между деревьями, читая стихи на ветвях и стволах деревьев.
— Как тебе приходят в голову подобные видения? — спрашивает она, положив руку на кору одного из деревьев, состоящую из слоев бумаги.
На ощупь оно теплое и твердое, и светится изнутри, словно фонарик.
— Я перебираю разные вещи у себя в голове, — говорит Марко. — В своих мечтах. Я представляю, что бы могло тебе понравится.
— Не думаю, что тебе надо представлять себе, как порадовать своего соперника, — говорит Селия.
— Я не совсем усвоил в правила игры, поэтому следую своей интуиции, — говорит Марко.
— Мой отец почему-то все еще целенаправленно не вносит ясность в то, каковы правила, — говорит Селия, пока они прогуливаются между деревьев. — Особенно он уклоняется от ответа, когда я поинтересовалась, когда и каким образом будет вынесен вердикт.
— Александр также пренебрег этой информацией.
— Я надеюсь, что он не докучает тебе, как мой отец мне, — говорит Селия. — Хотя, надо признать, что уж что-что, а это у моего отца получается лучше всего.
— Я не видел его уже много лет, — говорит Марко. — Он всегда был… как-то отстранен и не очень разговорчив, но он ближе всего к тому, что можно назвать семьей. Другой у меня нет. И все же он ничего мне не говорит.
— Я почти завидую, — говорит Селия. — Мой отец постоянно говорит мне, что я одно сплошное разочарование.
— Я отказываюсь в это верить, не может быть, чтобы ты кого-нибудь разочаровала, — говорит Марко.
— Ты не имел удовольствия быть знакомым с моим отцом.
— Расскажи мне, что на самом деле с ним случилось? — просит Марко. — Мне очень любопытно.
Селия вздыхает и прежде чем начать свой рассказ, она останавливается у дерева, на стволе которого написаны слова любви и тоски. Она никому прежде не рассказывала об этом, просто никогда не предоставлялось такой возможности, быть связанной с человеком, который бы понял.
— Мой отец всегда был чрезмерно амбициозен, — начинает она. — Что бы он не задумал, у него в итоге не получалось именно так, как он это себе планировал. Он хотел переместить себя из физического мира.
— Как это возможно? — спрашивает Марко.
Селия понимает, что он не отрицает эту мысль. Она видит, как он пытается всё это решить в своей голове, и она старается изо всех сил объяснить как можно лучше.
— Предположим, у меня есть вино, — говорит она. И бокал красного вина появляется у неё в руке. — Благодарю. Если я возьму вино и вылью его в тазик с водой, или озеро или даже океан, вино исчезнет?
— Нет, оно будет только разбавлено, — говорит Марко.
— Вот именно, — говорит Селия. — Мой отец выяснил способ, как удалить свой бокал. — Пока она говорит, бокал в её руке исчезает, но вино остается плавать в воздухе. — Но он попал прямиком в океан, а не в бассейн или даже просто большой бокал. Он испытывает затруднения собирать себя снова и снова воедино. Нет, у него конечно, это получается, но с трудом. Если бы у него была сущность, чтобы он мог обитать в одном месте, ему, вероятнее всего, было бы удобнее. Но вместо этого ему приходиться парить, постоянно перемещаться с места на место. Ему приходится цепляться за вещи. Он часто посещает свой дом в Нью-Йорке. Театры, где он часто выступал. Он держится за меня, когда может, хотя, я научилась избегать его, когда мне этого хочется. Он это просто ненавидит, в частности, потому, что я просто усиливаю один из своих методов защиты.
— А возможно ли сделать, ну, то, что он пытался? — спрашивает Марко. — Сделать всё правильно, я имею в виду.
Селия смотрит на вино, которое парит без бокала. Она поднимает руку и дотрагивается до него, от чего оно колышется и разлетается на капли, а потом капли соединяются вновь в одну жидкость.
— Полагаю, возможно, — говорит она, — при соответствующих обстоятельствах. Потребуется пробный камень. Место, дерево, физический объект, за который можно было бы держаться. Нечто, чтобы предотвратило дрейфование, а позволило бы оставаться на месте. Подозреваю, что мой отец просто хотел, чтобы мир в целом подстроился под него, но я полагаю, что возможно пространство должно быть более ограниченным. Чтобы это локальное пространство работало как бокал, но предоставляло возможности для перемещения внутри.
Она вновь касается вина, подталкивая его к дереву, рядом с которым она стоит. Жидкость впитывается в бумагу, медленно насыщая ствол цветом, пока всё дерево не пылает ярко-красным в белом лесу.
— Ты манипулируешь моей иллюзией, — говорит Марко, с любопытством разглядывая, пропитанное вином, дерево.
— Ты позволяешь мне, — говорит Селия. — У меня не было уверенности, что получиться.
— Ты смогла бы это сделать? — спрашивает Марко. — То, что он пытался?
Селия касается дерева, задумавшись на мгновение, прежде чем ответить.
— Если бы у меня были на то причины, думаю, что смогла бы, — говорит Селия. — Но я очень люблю физический мир. Я думаю, что мой отец очень остро ощущал свой возраст, ведь он был гораздо старше, чем казался, и ему претила сама мысль, гнить в земле. Возможно, ему так же хотелось контролировать самому свою судьбу, но я не могу сказать наверняка, так как он не посоветовался со мной прежде, чем попытался это сделать. Оставив мне много вопросов без ответов и организацию поддельных похорон, которые прошли даже легче, чем ты можешь себе представить.
— Но он говорит с тобой? — спрашивает Марко.
— Говорит, хотя и не так часто, как когда-то. На вид он тот же, но мне кажется, что это скорее эхо его прежнего, его сознание еще сохраняет видимость физической оболочки. Ему не хватает телесной плотности и это страшно его раздражает. Возможно, ему удалось остаться более материальным что ли, если бы он сделал всё по-другому. Хотя я не уверена, хотелось бы мне застрять в дереве на всю оставшуюся жизнь, а тебе?
— Я думаю, что это будет зависеть от дерева, — говорит Марко.
Он поворачивается к алому дереву, и оно сияет еще ярче, его цвет из цвета догорающих угольков меняется на цвет теплого пламени. Окружающие деревья следуют его примеру. Свет, излучаемый деревьями, становится всё ярче, настолько, что Селия закрывает глаза.
Земля под её ногами, вдруг начинает ходить ходуном, но Марко кладет ей руки на талию, чтобы девушка не упала. Когда она открывает глаза, то обнаруживает, что они стоят на юте[21] корабля посреди океана.
Только корабль сделан из книг, а паруса из тысячи книжных страниц, накладывающихся друг на друга, а морская пучина — это черные-черные чернила.
В небе висят крошечные фонарики, словно звездочки и они яркие, как солнце.
— Я подумал, что нечто огромное будет в самый раз, после всех этих разговорах о замкнутых пространствах, — говорит Марко.
Селия идет к краю палубы, и проводит ладонями вдоль корешков книг, которые формируют поручни борта. Легкий ветерок играет с ее волосами, принеся с собой запах, запылившихся древних томов вперемешку с влажным, насыщенным запахом чернил.
Марко подходит и встает рядом с ней, в то время как она вглядывается в полуночное море, которое
