у пирата, — жуть! Коля же вызывал улыбку. Подбежит, то руку лизнет, то о джинсы потрется — и дальше… Вдруг лапой птичку на лету сшибет и проглотит, не жуя, — умора. Хотя можно бы встревожиться: скотина, чай, полсуток не жравши. Но нет, ведет себя весело, по-щенячьи, зубы не скалит…
С тем до места и добрались. «Конек», слава Богу, был цел, лежал нетронутый. Что ж, пора приступать к выполнению задания, а затем по-английски отбыть.
Как поступить с милым Колей? Проблемы будем решать по мере их поступления. Может, отвезем его в Областной центр и там сдадим в зоопарк или посадим на цепь во дворе Виктора Всеволодовича — пусть сторожит…
Однако будущий Цербер отвлек внимание «всадника» от своего «скакуна». Коля угрожающе пригнулся у подножия склона, по которому вчера дорогие товарищи преследовали Ала, и глухо рычал куда- то вверх. Туда, где находился охотничий домик.
— Коля!
Если бы у зверя был хвост, он бесспорно бы им завилял, виновато поглядывая на хозяина, но злобного урчания не прекратил.
Ал оставил мотоцикл, подошел к Коле и тоже посмотрел наверх. Место, где твари расправились с Валерой, было скрыто высокой травой. Разглядеть что-либо невозможно, да и не очень хотелось. Он подумал об Олежке. Когда прыгал с ведром, паренек стрелял в чудовище. Что с ним? Вдруг паренек еще жив и прячется в домике. Не бросать же его на голодную смерть… Да и Боливар способен выдержать двоих.
— Коля! Иди за мной!
Зверь послушно поплелся следом. Обойдя далеко место гибели водителя, приблизились к домику. По сравнению со вчерашним броском Ал шел неторопливо, осторожно вглядываясь вперед. Мало ли что? Вдруг у Олега крыша поехала, и, зная, как тот стреляет, особого желания нарваться на пулю безумца не было.
Домик выглядел вполне мирно. Входная дверь была закрыта, но щеколда висела, и замок валялся рядом. Бесшумно ступая, Ал подошел к двери и прислушался. Если не считать лесного шума, тишина стояла оглушительная. Даже Коля испуганно пополз за угол.
Ал сосредоточился, выдохнул воздух, аккуратно взялся за ручку и плавно потянул дверь на себя. Она не подалась. Оказалось запертой. Изнутри…
Тогда он громко постучал, отскочил в сторону и крикнул:
— Олег! Олежек!
В домике зашумели.
— Кто?! Кто там?!
Слава Богу, паренек оказался жив, но на всякий случай пистолет надо достать.
— Олежек, это я! Ал! С тобой все в порядке?
— Лешка! Ты, что ли?!
— Я!!! Выходи!
Дверь резко распахнулась, и в проеме возник пацан с пистолетом в руках. Так они несколько мгновений смотрели друг на друга через прицел.
— Ты чего, дурачок? — Засмеялся Ал. — На дуэль меня вызвал?
Он начал медленно опускать ствол.
— Надеюсь, убивать меня не собираешься? Побаловали и будя…
Олег, не опуская оружия, сделал осторожный шаг вперед и со страхом огляделся.
— А где эти?
— Эти? Нет этих! Смылись.
Олег сделал еще один шаг, вышел на солнце, сощурился от яркого света и стал похож на беззащитного мальчишку.
— Леша, что это было?
— Ты дуру опустишь или так и будешь в меня целиться? — сам он уже пистолет спрятал.
— Ты один? — спросил пацан, послушно опуская ствол.
— Монах со мной…
Ал, за несколько часов привыкнув к Коле, и думать забыл, что тот оборотился в одного из «этих».
И в этот момент тварь, выскочив из-за домика, с диким — ревом набросилась на Олега.
Отдать должное, реакция о парня была великолепная. Он успел обернуться и несколько раз выстрелить. Чудовище отбросило назад. Но Ал успел заметить, как жуткие когти полоснули по шее мальчика, оставив кровавые следы. Олежек без звука рухнул.
Все произошло мгновенно. Ал только глаза таращил и тупо лупил себя по поясу в поисках уже бесполезной пушки.
Наконец начав что-то соображать, он, словно калека без костылей, доплелся до Олега. Чудище еще дергалось где-то в стороне, но паренек лежал бледен и недвижим, как жертва заклания. Царапины ярко алели на ослепительно белой шее.
— Олежек…
Без ответа.
Ал подумал: странно, раны не смертельные, однако у мальчишки сдали нервы. Небось провел в хижине бессонную ночь, только успокоился, увидев меня, и на тебе — снова тварь из кустов… Ишь ты, еще дергается. Живуча, видать. Обычно после Олежека никаких телодвижений не наблюдается. Ну и черт с ней! А вот что с пацаном делать? Пристрелить, чтоб не мучился?
Он вспомнил, что произошло с Монахом после драки с чудовищем. Вероятно, подобное получится с Олегом… Ал аж застонал от жалости. Хороший был пацан, умел за себя постоять, а что в жизни видел?
Ал оглянулся на затихающего монстра. Правда, вчера Монах был исполосован с ног до головы, а здесь только царапины… Может, попробовать?
Ал начал действовать. Нагнулся, подхватил пацаненка на руки — тот оказался на удивление легким — и отнес в избушку. Там бережно опустил его на лежанку и, прильнув, как вампир, к шее, принялся отсасывать раны.
Он почувствовал вкус крови, и стало что-то происходить. В нем пробудился дикий азарт. Он даже рванул на Олежке мешавшую ему джинсовую рубашку…
Нет, не азарт!! Что-то более могучее и древнее… Он не отсасывал рану, он жадно глотал кровь! Пил и наслаждался! Загривок встал дыбом, он стонал и жрал алую жидкость. Внезапно кровь Олега ему показалась невкусной, а хотелось еще и еще!
Он с рычанием выбежал из домика и подскочил к Коле. Тот затих, но его продолжала бить мелкая дрожь. Жив, скотина! Ал набросился на животное и погрузил лицо в приятную шерсть. Он сразу нашел пулевые отверстия, ткнулся к ним и продолжил алкать.
В голове стоял красный туман, в горле — сладость, а в душе — упоение. Да и была ли душа?! Тело, казалось, само покрывалось густым жестким волосом, кости с хрустом меняли структуру, мысли превращались в обостренные чувства. Он жрал, но до него доносилось журчание далекого внизу ручейка, обоняние различало, именно различало, а не смешивало, запахи, и даже сквозь куртку он чуял, как на солнце набежало облачко…
Коля сдох. Его мертвая кровь противно вязла во рту. Но Ал был уже сыт. Он отвалился от своей жертвы, довольно хрюкнул и задремал.
Его дыхание было ровным, словно совершал променад, а на самом деле он несся над землей, почти не касаясь ее. Но, что обидно, преследовали его свои же, братья-волки. Впрочем, какие братья?! Да, в нем было волчье, но он — не они!
Кровавый туман в глазах рассеивался, пурпурная трава приобретала веселый зеленый цвет, сквозь ветер в ушах пробивались обычные звуки — жизнь шла своим чередом. Что ей до чужой погибели?
Он увидел высокий, в сажень, валун, толчком взлетел на него, отряхнулся, сбрасывая скорость, и гордо замер. Наиболее злобные твари пронеслись по инерции вперед, но он взвыл, и те, обдирая задницы, остановились. Другие подбегали уже не спеша, с уважением поднимая морды. Злобные скалились…
Он оглядел стаю. И это волки? Может быть… Их право — называться волками. Злобные твари еще
