вам в сердце?
— Это мадемуазель Жаклин Д'Антремон, ваше величество, полагаю, эта фамилия вам известна.
Жанна кивнула в ответ:
— Пожелаю вам с ней счастья и большой любви. Надеюсь, вы не забудете пригласить на свадьбу вашу королеву?
— Непременно, мадам. Вы и Франсуа Лесдигьер будете моими самыми почетными гостями.
А придворные ждали каких-то перемен. Хороших или плохих — никто не знал, но что они наступят — в этом никто не сомневался. И связано это было в первую очередь с Жанной. Она стала бездеятельной и отчасти ленивой — верный признак того, что она полюбила. Но никому было не ведомо, что эта безрассудная, отчаянная и всепоглощающая любовь пришла к ней впервые в жизни, и она самозабвенно отдала ей всю себя, только сейчас почувствовав, что значит быть любимой и любить самой.
Все влюбленные — эгоисты, каждые прекрасно знают об этом. Однако в своем упоении любовью Жанна не забыла и о друге Лесдигьера, неизменном Шомберге. Теперь друзья почти совсем не виделись. Лесдигьер был всецело поглощен любовью, а бедный Шомберг слонялся по дворцу в безуспешных поисках своего друга и любовницы, с которой ему в последнее время не везло. Все придворные дамы были заняты, их мужья никуда не отлучались, и Шомберг, шагая по залам, анфиладам дворца или за его пределами, скучал, откровенно зевая во весь рот.
Во время одной из таких прогулок он нос к носу столкнулся с королевой Наваррской, шедшей завтракать под руку с Лесдигьером.
— А-а, вот и наш бедный скиталец, Франсуа! — весело воскликнула Жанна и остановилась. — Вы знаете, Шомберг, а ведь ваш друг собрался покинуть меня. Он сказал, что не видел вас уже чуть ли не сто лет и ему до смерти хочется с вами поболтать.
— Так в чем же дело, ваше величество, отпустите его, — ответил Шомберг.
— Ну уж нет, господин Шомберг! Вы хотите, чтобы я потом целый день ходила и искала его по всем коридорам дворца или по городским трактирам?
— Ваше величество, да ведь он вернется к вам… и как раз тогда… — Шомберг смущенно опустил глаза и для убедительности прокашлялся, — когда вам больше всего этого захочется.
— Вы несносны, капитан. Скука навевает на вас меланхолию, а она плохой советчик. Хотите, я найду для вас занятие?
— Ах, мадам, — вздохнул Шомберг, — боюсь, вам известен род моих любимых занятий, а коли так, то вы ничем не сможете мне помочь.
— Да неужели? Франсуа, ты как-то говорил мне, что твой друг с рождения испытывает непреоборимую тягу к противоположному полу.
— Я и сейчас не отказываюсь от своих слов, — ответил Лесдигьер.
— Прекрасно. Уж не думаете ли вы, мсье Шомберг, что королева Наваррская настолько эгоистична в своей любви, что забыла эти слова и ничего не предприняла для лучшего друга моего Франсуа?
— Как, ваше величество!.. Значит, вы…
— Да, да, Шомберг, королева Наваррская, представьте себе, нашла для вас любовницу, а вы, вместо того чтобы поблагодарить ее и пасть к ногам своей возлюбленной, стоите здесь и выражаете сомнение в преданности вашего друга и во внимании к вам вашей королевы.
— О бог мой, ваше величество, — заулыбался Шомберг, переводя взгляд с Жанны на Лесдигьера и обратно, — да откуда же она взялась, ведь, насколько я знаю, при нашем дворе нет ни одной свободной дамы.
— Эту маленькую тайну я вам не выдам, сударь. Вам достаточно будет знать, что этим занялась я сама и что избранницу вашего сердца зовут Карменсита Д'Оффемон. И попробуйте только сказать мне, что она вам не понравилась.
— Значит, она меня уже видела?
— Разумеется, и тут же намекнула, что была бы отнюдь не против вашего общества. Между прочим, она вот уже несколько дней не сводит с вас своих прелестных глазок, а вы упорно ничего не хотите замечать. А теперь торопитесь, господин дамский угодник, ибо у вас ее могут украсть.
— Но… мадам, — растерянно произнес Шомберг, — откуда же вам это известно, ведь она наверняка не стала бы вам сама об этом говорить? Где же я ее найду?
— При известном усердии вам не составит труда разыскать вашу будущую пассию среди моих придворных дам.
— О, благодарю вас, ваше величество!
Шомберг, собравшийся уже уходить, вспомнил, кажется, о чем-то и с поклоном обратился к Жанне:
— Позвольте мне задать вам еще один вопрос, ваше величество?
— Спрашивайте, капитан.
— Скоро ли мне доведется повидать моего друга и провести хотя бы один вечер с ним вдвоем за бутылкой вина?
Лесдигьер от души расхохотался.
— И не мечтайте об этом, — засмеялась королева и слегка ударила Шомберга веером по кончику носа. — Сейчас у нас мир, а значит, наступила власть женщин. Забудьте ваших маршалов и остальных военачальников, теперь мы, женщины, командуем вами — наступил матриархат.
— Вот так, Шомберг, — назидательно проговорил Лесдигьер, — не такая это, брат, простая штука — любовь.
— Впрочем, — добавила Жанна, и тем же веером досталось по носу теперь ее любовнику, — на ваши ежедневные упражнения в фехтовальном зале я буду отпускать к вам вашего друга. Но не более того, запомните это.
И она, снова обворожительно улыбнувшись, медленно повернулась и, бросая вокруг себя счастливые и победные взгляды, величавой походкой прошествовала в залу под руку с Лесдигьером.
А Шомберг так и остался стоять посреди коридора, хлопая ресницами и с глупой улыбкой глядя им вслед.
Глава 5
Свадьбы будущие и настоящие
Как только Монморанси вернулся в Париж, Екатерина сразу же заперлась с ним в своих покоях.
— Так вы говорите, герцог, что Жанна Наваррская не против брачного союза своего сына с принцессой Маргаритой?
— Да, но если вы, мадам, намереваетесь устроить этот брак с целью сохранения мира в королевстве и окончательного примирения обеих партий, то Жанна полагает, что вы мечтаете таким образом обратить ее сына в католицизм и берет с него торжественную клятву не менять веры.
— Так думает король. Он любит Генриха больше своих братьев и искренне желает сохранить ему жизнь. Ну а мне-то все равно, католик он или гугенот, лишь бы моя дочь была счастлива и французы перестали резать друг друга.
— Жанна считает, что эта партия выгодна вам, но не ей, и все же в подтверждение мирного договора и в залог спокойствия в королевстве она решится на эту свадьбу. Но приготовьтесь, государыня, торговаться с нею, так просто она вам его не отдаст.
— Чего же она хочет? Пол-Франции за своего беарнца?
— Этого я не знаю. Но она сказала, что напишет вам.
— Что же, она сама не собирается приехать ко двору?
— На это предложение она ответила категоричным отказом.
— Но ведь приедет же она на свадьбу собственного сына! Или она думает, что я отошлю свою дочь к ней в Ла Рошель?
— Все это будет очень не скоро, мадам, за это время, полагаю, вы сумеете уговорить ее.
