Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 2

танцы, вдохновлявшие посвящаемых флюидами высшего, неземного счастья и предчувствия – насколько это может быть доступно пяти несовершенным человеческим чувствам, – воссоединения с богами.

В условиях нехватки прямых фактических данных о сущности, значении и формах проводившихся там священных церемоний, мы можем судить о них, только исходя из известных нам мифов о соответствующих богах и их символах и атрибутах, а также из прямых свидетельств очевидцев, посвященных в свое время в священные Мистерии.

Простое, на первый взгляд, явление растительной жизни, то есть смерть семени ради того, чтобы взошел росток, связывающее элементарный природный процесс с возвышеннейшими надеждами на вечную жизнь, являлось наипростейшей посвятительной формулой, использовавшейся всеми религиями мира и всеми священными книгами всех народов – от Зенд-Авесты до Евангелия. Подобно Прозерпине, божественная сила, как семя, разлагается и умирает; подобно Артемиде, она саморазрушается; но и Артемида, и Прозерпина – это Кора Сотера – Спасительница, возведшая души Геракла и Гиацинта на небо.

Мистерии также пользовались многими другими символами: оливой, миртом и т.д., – и все они символизировали жизнь, произрастающую из смерти, и двойственное состояние человека – одновременно умирающего и бессмертного.

Ужасы и страшные кары Тартара, как они описаны в «Федоне» и «Энеиде», и все церемонии суда при дворах Миноса, Эака и Радаманта были также представлены в мистериальных представлениях для того только, чтобы преподать посвященным великий и важный урок: нам следует всегда быть готовыми к Высшему Суду и быть чистыми и незапятнанными сердцем, – этому учил Горгия Сократ. Он говорил, что нечистый сердцем опустится в самые недостижимые глубины мира теней. Платон пишет, что долг человека состоит в том, чтобы быть мудрым и справедливым, и тогда со временем для него станет возможным вступить на тропу, ведущую к Небу, и тем самым избежать множества опасностей и препонов тысячелетнего странствия в подземном мире. Также в «Федоне» Сократ учит, что на протяжении всей земной жизни нам следует очищать души от страстей, чтобы постоянно быть готовыми предстать перед богами, – ведь никто не знает, когда именно мир теней призовет его к ответу.

Таким образом, Мистерии преподавали посвященным великую нравственную истину, сокрытую причудливой мифологической пеленой и представленную в тени святилищ впечатляющими зримыми образами – порождениями искусства и природной магии, для того, чтобы сама эта истина произвела на кандидатов наибольшее впечатление. Жрецы стремились избавить посвящаемых от вечного страха перед страданиями и смертью, боязни полного исчезновения. Автор диалога «Аксиох», включенного в труды Платона, пишет, что смерть – это всего лишь переход в новое, лучшее состояние, но чтобы достичь счастья в конце этого нелегкого пути, человек должен прожить земную жизнь добродетельно. Поэтому учение о бессмертии души приносило успокоение только добродетельным и набожным людям; в то время как в сердца всех прочих оно вселяло страх и отчаяние, поскольку они оказывались в плену предчувствий ужасов и кар, которые не оставляли их на протяжении всей земной жизни.

Ибо муки и кары Тартара, символические для посвященного, были совершенно материальны и реальны для основной массы профанов; а позднее даже многие посвященные неверно и не до конца понимали суть аллегории. Сначала осужденная на кары душа попадала в тюрьму с тройными стенами, окруженную вздувающимися и бушующими огненными волнами Флегетона, качающими и сталкивающими огромные обломки раскаленных добела скал; затем она проходила во врата, подпираемые гигантскими адамантовыми колоннами, разрушить которые были способны одни лишь боги; на страже у них стояла Тизифона в окровавленных одеждах; несчастная душа тонула в тягостных стонах осужденных на вечные муки, окровавленные и истерзанные тела которых валялись повсюду, а крики их сливались в ужасном гармоническом ассонансе с лязгом неснимаемых цепей; Фурии осыпали грешников ядовитыми гадами; под ними разверзалась бедна, на дне которой извивалась Гидра, готовая растерзать всякого, кто падал в ее вечно голодную пасть; там же лежал вечный страдалец Тит, внутренности которого непрестанно терзал и пожирал стервятник; Сизиф вечно закатывал на гору огромный валун; Иксион мучился на своем колесе; Тантал стоял по колено в воде, и над головой его зрели ароматные плоды, а он все равно страдал от вечных жажды и голода; дочери Даная наполняли водой бездонные кувшины; тени мертвых пожирали хищные звери и жалили ядовитые змеи; неугасающий огонь вечно пожирал их тела, снова и снова возрождающиеся и обновляющиеся для того лишь, чтобы претерпевать все новые и новые страдания, – это имело своей целью наглядно преподать посвященным урок неизменных последствий греха и порока и наставить их на путь добродетели и чести.

И в том случае, если все эти физические страдания истолковывались посвященным как лишь символы невообразимых страданий, раздирающих бессмертную душу и нематериальный дух, угрызений совести, они несомненно многое теряли в выразительности, потому что любые символы и аллегории недостаточны для человека, который с трудом воспринимает все недоступное его познанию посредством пяти примитивных чувств; мрачный взгляд иерофанта, картины, прочие зримые образы и разыгрываемые представления, погребальные жертвы, увенчивающие священные Мистерии, торжественная тишина святилищ, – все это нисколько не теряло значения и влияния на посвящаемого, если он знал, что это всего лишь символы и аллегории; наоборот, в этом случае он позволял своему интеллекту управлять чувствами при помощи аналогического сопоставления.

Также учение Мистерий гласило, что возможность покаяния и искупления существует практически для всех грехов, кроме, естественно, особо тяжких; искупление достигалось прохождением очищения водой, воздухом и огнем; очищаясь этими стихиями, душа со временем – часто лишь спустя много лет – могла достигнуть полного искупления грехов и вознестись в небесную обитель; и восхождение это было настолько тяжелым или легким, насколько была душа отягощена грузом забот, грехов и обязательств земного мира или наоборот – свободна от них. Здесь же посвященным преподавалось (насколько подробно, нам неизвестно) учение о том, что боль и горе, угрызения совести и неудачи являются неизбежными последствиями греха и порока, иначе говоря, великий закон причинно-следственной связи в области нравственности; их учили, что при совершении ими каждого прегрешения, при каждой их уступке пороку душа их отступает назад или в сторону с пути восшествия к совершенству; что в дальнейшем никогда уже нельзя будет сделать так, чтобы свершенного проступка как будто никогда не было, что он вечно останется в духовной памяти, как его ни искупай впоследствии; что на протяжении Вечности душа, даже достигнув своей извечной цели, будет хранить память обо всех прегрешениях и проступках, которые в прошлом так отдалили достижение ею вожделенного совершенства.

В учении Мистерий нас, в первую очередь, привлекает тот проблеск Истины, который указывает, что, несмотря на то, что небольшие и средние проступки против нравственности и Божественной воли возможно искупить покаянием, молитвами, человеколюбивыми поступками и духовным очищением, серьезные преступления – это смертные грехи, которые этими средствами не искупить. Доступ в Элевсин был закрыт для Нерона, а потом языческие жрецы сказали христианину Константину, что среди всех средств искупления не существует настолько могущественного, чтобы снять с его души грех женоубийства, не говоря уже обо всех прочих его преступлениях, среди которых немало было убийств и покушений на убийство.

Целью Мистерий древности было совершенствование человека и развитие его разума, изменение природы его души, ее путей и конечной цели, ее отношений с телом и вселенской природой, – все это составляло священную Науку, которой были посвящены тайные уроки посвященных древности. Считалось, что инициация предназначена для совершенствования человеческой души и спасения ее Божественной составляющей, часто перегруженной грубыми, земными, материальными наслоениями, от погружения во мрак, препятствующий ее возвращению к Богу и воссоединению с Ним. Душа для мистов была не абстракцией, не пустой философской концепцией, а реальностью, включавшей в себя жизнь и мышление, или, точнее, жизнь и мышление были ее сутью. Душа для них была материальной – но не самой грубой, инертной, пассивной, безжизненной, недвижимой, бесформенной и темной материей. Ее считали активной, действующей, думающей, размышляющей; она родилась в возвышеннейших небесных чертогах, откуда снизошла на Землю для того, чтобы оживлять, освещать, придавать форму и движение, одушевлять и развивать грубую и низменную материю; ей суждено снова