человеческая душа – с телом, а сухостьс влажностью». Критские жрецы-куреты возвели на своем острове жертвенник божествам Неба и Земли, Мистерии которых они праздновали в кипарисовой роще неподалеку от Кносса.
Этих первых богов – Активную и Пассивную изначальные Причины – часто изображали в виде мужских и женских детородных органов, изображать каковые в те времена не считалось постыдным или непристойным; так в Мистериях появились символы плодородия и зарождения жизни –
По свидетельству Прокла, посвящение в Элевсинские Мистерии начиналось с призывания двух природных Первопричин – Неба и Земли, на последовательной смене которых друг другом посвященные и концентрировали свое внимание, к каждой из них обращаясь с молитвой. Они полагали это своим долгом, поскольку видели в них своих и всеобщих Отца и Мать. На языке теологии схождение этих двух первичных агенсов вселенского круговорота именовалось
Святые отцы христианской церкви буквально соревновались между собой в очернении и осмеянии этих символов. Однако, поскольку в незапамятные времена они обладали совершенно пристойным и общеупотребительным значением и на груди их носили даже невинные дети и добродетельные матери семейства, нам видится более разумным приступить к тщательному и непредвзятому изучению их смысла. Диодор Сицилийский пишет, что отнюдь не только египтяне, но и все прочие народы, почитавшие этот символ (фаллос), полагали, что тем самым воздают хвалу Активной, производящей жизнь Силе Природы, порождающей все вещи в мире. От географа Птолемея мы узнаем, что по той же причине ему поклонялись в Персии и Ассирии. Прокл также замечает, что в древней астрологии двенадцать знаков Зодиака поровну – по шесть – распределялись между мужским и женским Первопринципами.
В Природе существует разделение и еще по одному признаку, который во все времена в высшей степени интересовал думающих людей и о котором просто не могли забыть жрецы Мистерий: это был принцип разделения света и тени, дня и ночи, Добра и Зла, которые перемешиваются между собой, бегут друг от друга и стремятся друг к другу на протяжении всего времени существования Вселенной. Великое символическое Яйцо определенно напоминало кандидатам об этом великом разделении мировых принципов. Плутарх, говоря о догматике Божественного Провидения и о Первопринципах Добра и Зла, лежащих, по его мнению, в основании всей древней теологии, учений оргий и Мистерий и у греков, и у варваров, учений, истоки которых, по его мнению, теряются в темных глубинах Времени, – в подтверждение своей теории приводил данные о поклонении мистическому яйцу учеников Зороастра и посвященных в Мистерии Митры.
Во время посвящения в Элевсинские Мистерии кандидатам демонстрировали вечную смену периодов владычества этих принципов в виде смены перед их глазами полной тьмы ослепительным светом и наоборот. Тьму, наполненную проносящимися мимо них с ужасными стонами и криками тенями, сменяло слепящее сияние, исходящее от статуи богини. Кандидат, пишет Дион Хризостом, входил в таинственный храм поражавших воображение красоты и величия, где его взору представали многочисленные таинственные сцены, разыгрываемые жрецами; в уши его проникали пронзительные звуки множества голосов; свет и тьма постоянно сменяли друг друга перед его глазами. А Фемистий пишет, что, входя в ту часть святилища, где располагалось изображение богини, кандидат бывал исполнен священного ужаса и высшего почтения, особенно во время продолжительного блуждания в полной тьме по нескончаемым коридорам, ведшим к свету. Но потом иерофант открывал перед ним врата внутреннего святилища и совлекал со статуи богини покрывало, представляя ее посвященному во всем блеске нестерпимого сияния. Мрак и тягостная атмосфера, окружавшие кандидата, исчезали, точно их никогда не было, его наполняла живая и светлая жизненная энергия, и душа его возвышалась к Небу из адских глубин порока, в которые была погружена до этого; тьма в его душе сменялась неземным, вечным Светом.
Из отрывка сочинения того же автора, сохраненного для нас Стобием, мы узнаем, что до самого мига завершения посвящения перед кандидатом представали все более и более пугающие картины; его душа постоянно пребывала в плену священного ужаса; он дрожал; он истекал холодным потом, – и наконец его взору открывался истинный, слепящий священный Свет; перед ним представали картины Элизия с чарующими полянами под блистающим голубым небом; там царили веселье, радость, праздничные танцы, повсюду раздавалось гармоничное пение волшебных голосов иерофантов, взору рисовались волшебные, радостные картины всеобщего счастья. Затем, совершенно свободный и очистившийся от уз греха, кандидат смешивался с толпой счастливых посвященных, увенчанных гирляндами прекрасных цветов, чтобы вместе с ними принять участие в священной оргии в этом вольном мире чистого эфира, в царстве Ормузда.
В Мистериях Исиды кандидат сначала проходил мрачной долиной смертных теней; потом он попадал в зал, в котором содержались все основные стихии и составляющие подлунного мира, вечно сражающиеся и соревнующиеся между собой; и наконец он оказывался в помещении, ярко освещенном лучами вечного и могущественного Солнца, навсегда прогоняющего все тени и все ночные страхи. Его самого облачали в одежды солнечного бога, или видимого источника небесного Света, в посвященные которому Мистерии он проходил инициацию; он навечно покидал царство Тьмы, чтобы вступить в царство Света. После того как нога его попирала порог царства Плутона, он возвышался в Эмпиреи, в царство Вечного Вселенского Принципа Света, породившего души всех людей и их разум.
Плутарх признает, что понятие об этих двух принципах лежало в основе всех Мистерий древности, особенно в Греции. Осирис и Тифон, Ормузд и Ариман, Вакх и титаны, или гиганты, – все они олицетворяли эти два принципа. Пан, сияющий бог, родившийся из священного Яйца, и Ночь держали в руках скипетры управления Мистериями Вакха. Ночь и День были среди восьми божеств, почитавшихся в Мистериях Осириса. Пребывание Прозерпины, равно как и Адониса, по полгода в верхнем мире – обители Света, и по полгода – в обители Тьмы, то есть в нижнем мире, аллегорически символизировало все тот же вселенский принцип разделения.
Связь различных церемоний мистериального посвящения с днями равноденствий, астрономически разделяющих царства Света и Тьмы и определяющих тот миг, когда одно из них одерживает победу над другим, наглядно демонстрирует, что в основе данного учения лежала идея постоянного противоборства этих двух царств, каждое из которых в течение года бывает и победителем, и побежденным. Сам мистериальный «символ веры» доказывает, что в ее основе лежало понятие о двух основополагающих принципах и их связи с человеческой душой. «Мы празднуем величественные Мистерии Цереры и Прозерпины, – пишет император Юлиан, – в день осеннего равноденствия, чтобы боги даровали нашим душам избавление от жестоких сил Тьмы, которые в этот день побеждают силы Света и вступают в права властителей всей Природы». Саллюст Философ пишет практически то же самое о связи человеческой души со сменой света тьмой, и наоборот, в течение астрономического года, напоминая, что именно с этим процессом были связаны в древней Греции всенародные празднества. А во всех толкованиях Макробия на священные солнечные мифы, в которых великое светило выступает в образах Осириса, Гора, Адониса, Аттиса, Вакха и др., мы неизменно видим, что здесь также имеется в виду теория о существовании двух Первопринципов – Света и Тьмы – и их вечном противоборстве с переменным успехом. В апреле обычно праздновалась победа дневного Света над ночной Тьмой; Макробий добавляет, что так, радуясь и плача, люди отмечали основные события годового цикла развития природы.
Таким образом, мы подходим к описанию трагических событий, происходивших, согласно легенде, с
