—
Полковник Парасейчук получил доказательства того, что граф Воленский и есть шпион, — стараясь не смотреть в мою сторону, сообщил полковник Брокер.
—
А-а! Хорошо как! — не сдержавшись, воскликнул полковник Дурасов.
—
Извольте объяснить, что за вздор вы несете? — рявкнул я.
—
Извольте, — ответил Адам Фомич. — Впрочем, полагаю за лучшее, если пояснения даст полковник Парасейчук.
—
Слушаем вас, говорите, — велел генерал-губернатор.
—
Мы перехватили агентурные сведения. Видите ли, из главной ставки Наполеона передали, что граф Воленский, который грозится убить Бонапарта и говорит про какую-то мифическую базу в Теплом Стане, в действительности сам является важным агентом Бонапарта. Надворный советник Косынкин что-то заподозрил, но граф опередил его и упрятал по ложному навету в тюремный замок.
—
Но мы разобрались, — самоуверенно добавил полковник Брокер.
—
Что за чушь? — прошипел я.
—
Сведения о том, что граф — изменник, передали нарочно для того, чтобы кто из агентов по незнанию не причинил вреда графу Воленскому, — сказал полковник Парасейчук и добавил, глядя на генерал-губернатора: — Прискорбно, ваше сиятельство. Видите ли, я и сам поначалу полностью доверял этому человеку.
—
Все это подтверждает мое решение, — усталым голосом вымолвил граф Ростопчин. — Андрея Васильевича необходимо препроводить под конвоем в Санкт-Петербург, а там пускай разберутся.
—
Вздор! Вздор! — выкрикнул я, и тут меня осенило: — Теплый Стан! Вы говорите про базу в Теплом Стане!
—
Что ж, милостивый государь, — обратился генерал- губернатор к полковнику Парасейчуку, — я попрошу вас исполнить эту неприятную миссию и сопроводить графа Воленского в Санкт-Петербург.
—
Восхитительный финал! — ликовал полицеймейстер Дурасов.
Граф Ростопчин посмотрел на меня и с укоризной сказал:
—
Даже не знаю, может, стоит придать взвод драгун для сопровождения вас в Петербург? Или все же осталась надежда, что вы будете благоразумны и исполните мой приказ без принуждения? Сейчас, знаете ли, каждый человек на счету. Я объявил народный сбор на Трех Горах и сам лично возглавлю народное ополчение. В ближайшие дни предстоит новое сражение. У стен Москвы.
—
Московское ополчение соединится с армией, — подхватил Дурасов.
Отворилась дверь, и вошел Александр Яковлевич Булгаков:
—
Ваше сиятельство!
—
Чуть позже! — оборвал его граф Ростопчин.
Однако его окрик не остановил Александра Яковлевича:
—
Их высочества принц Евгений Вюртембергский и принц Георг Ольденбургский, — объявил Булгаков.
В зал вошли принц Евгений и принц Георг. Генерал- губернатор поднялся из-за стола, обвел всех присутствующих взглядом и сказал, обращаясь к полицеймейстерам:
—
Попрошу вас, господа, перейти в другой кабинет и обождать там. Александр Яковлевич проводит вас.
—
Не спешите, — вдруг произнес принц Ольденбургский. — Пусть останется граф Воленский.
Я поклонился по очереди принцу Георгу и принцу Евгению.
—
Обождите, — велел граф Ростопчин полицеймейстерам и спросил их высочеств. — А что за дело у вас к графу Воленскому?
Принц Евгений окинул меня доброжелательным взглядом и сказал:
—
Кутузов просил передать, чтобы граф Воленский как можно скорее завершил порученное его величеством дело. Светлейший князь ждет личного доклада от графа Воленского.
Повисла пауза. Дурасов кашлянул. Физиономии полковников Брокера и Парасейчука сделались кислыми.
Граф Ростопчин хотел что-то сказать, но выдал только невнятное «э-э», а принц Евгений, глядя на Федора Васильевича, продолжил:
—
И еще, граф. Вам предписано оказывать любое содействие графу Воленскому.
—
Но сегодня в Мамонове я встречался с Кутузовым. И фельдмаршал ничего не сказал мне, — возразил генерал-губернатор.
—
Предполагаю, что вопрос о графе Воленском возник уже после того, как вы убыли в Москву. Фельдмаршал имел беседу с генералом Платовым, — пояснил принц Вюртембергский.
—
Долго же он, Платов… — невольно сорвалось с моих
уст.
—
Он пьян был несколько дней кряду, — объяснил принц.
Федор Васильевич, догадавшийся, что я передал через казацкого атамана сообщение фельдмаршалу, с неудовольствием взглянул на меня и произнес:
—
Но я не понимаю, — что? Что такого в этом шпионе? Он как-то распознал о Леппихе. Так что же? Теперь об этом все знают. Что же теперь тратить силы на поимку?
Полковник Дурасов смотрел на генерал-губернатора с надеждой. Я мысленно поблагодарил атамана Платова и, слегка улыбнувшись, развел руками и сказал графу Ростопчину:
—
И кстати, ваше сиятельство, прикажите вернуть мне шпагу.
Федор Васильевич кивнул Булгакову, тот поклонился и вышел.
—
Граф, это письмо фельдмаршал попросил передать вам лично в руки. — И его высочество принц Евгений протянул мне конверт. Я спрятал его под сюртук и поклонился принцу. Поморщившись, граф Ростопчин отвернулся.
Парасейчук что-то говорил на ухо Брокеру. Тот слушал и делал какие-то неопределенные движения головой — то ли кивал, то ли покачивал ею в недоумении. Я подошел к ним.
—
Вы говорили про Теплый Стан, — понизив голос до угрожающего шепота, сказал я. — Это она распустила лживые слухи о том, что шпион я. Знаете зачем?
Я выдержал паузу — они не ответили.
—
Затем, — продолжил я, — что она предпочитает сдаться мне, нежели остаться в руках тех, к кому угодила сейчас.
Брокер и Парасейчук в недоумении переглянулись. Более не обращая на них внимания, я повернулся к Дурасову:
—
А вы, милостивый государь, прекрасно понимали, о ком шла речь, когда я вас спрашивал о маленьком толстом купчишке. Или будете утверждать, что слыхом не слыхивали о Гавриле Яковлевиче Яковлеве?
Полицеймейстер Дурасов попятился и бросил беспомощный взгляд на генерал- губернатора.
—
Отвечайте, где его найти? — приказал я и уточнил на всякий случай: — Яковлева!
—
Я не знаю, — ответил полковник Дурасов.
—
Как это — не знаете? — напирал я.
—
Это не в моей компетенции, — пробормотал он и отступил еще на пару
