«Сразу же хотелось мне ответить на Ваше письмо, которое получил, будучи в горах… Ах, когда же воздвигнется гора из пылинки?[285]
Так много пылинок на свете,
Что, все их собрав,
Воздвигнешь новую гору Атаго.
Ещё больше горестных вздохов
В сердце моём гнездится»[286].
Он вручил письмо Хёэ:
— Отнеси это твоей госпоже и постарайся принести от неё ответ. Твоя беспредельная доброта доставила мне такую большую радость, прошу и впредь вкладывать душу в это дело.
— Я бы тоже хотела, чтобы сбылись ваши мечты, — ответила Хёэ. — Но сдаётся мне, Атэмия уверена, что вы уже женаты.
— У меня никого нет, даже чтобы зашить прорехи в платье, — вскричал Санэтада. — Погляди хорошенько!
Приказав принести платье из лощёного узорчатого шёлка, вышитую шёлковую накидку и штаны на подкладке[287], он вручил их Хёэ и написал письмо:
«Нет никого в доме,
Кто бы зашил
Платье из тонкого шёлка.
Горький удел мой оплакав,
Всё в прорехах его надеваю».
— Тяжело видеть такие прорехи, — вздохнула девушка, —
Уже платье порвалось.
Забыли вы ту,
Кто встарь его шила с любовью.
К новым клятвам
Вас манит неверное сердце.
Не думаю, что Атэмия взглянет на ваше письмо. Опять будет она бранить меня, что беру поручения. Вряд ли в будущем смогу я выходить из покоев по вашему зову.
— Как это больно слышать, — пригорюнился Санэтада. — А ты не говори Атэмия, что виделась со мной.
— Вы слишком боязливы, — заметила девушка.
Они ещё долго разговаривали, и наконец она ушла в дом.
Хёэ вручила своей госпоже письмо Санэтада и рассказала о разговоре с ним. Атэмия на это письмо отвечать не стала.
Вскоре Санэтада подошёл к веранде дома, в котором жила Атэмия, и вызвал Хёэ.
— Ну, что? Передала ли ты своей госпоже то, о чём мы говорили? — спросил он.
— Я сразу же ей всё рассказала, но она ничего не ответила.
Уже наступили сумерки. Кто-то с улицы принёс птенца; вынутый из гнезда, он жалобно пищал. Поглядев на него, Санэтада произнёс:
— Выпал птенец
Из родного гнезда.
В сумерках плачет он горько.
Где же ему
Новый приют найти?
Не только один я бездомный!
Он сказал это так громко, что голос его должны были услышать в покоях.
Пришло письмо от принца Хёбукё:
«Так долго я томлюсь, думая о Вас, но за всё время не получил от Вас даже маленького письмеца. Только в собственных мечтах нахожу я утешение.
На летнем поле
В высохшей траве
От жажды червячок страдает
И молит, чтобы на него
Хоть капелька росы упала»[288].
Но и на это письмо Атэмия не ответила.
Правый генерал Канэмаса написал ей:
«Письма мои к Вам остаются без ответа. Лучше было бы не писать Вам больше, но не могу заставить себя забыть Вас.
На горную тропу
Хочу ступить. И мнится,
Что нет такой заставы,
Которую не смог бы я
Преодолеть[289].
Глубоко любящее сердце всегда надеется».
Ответа он не получил.
От второго советника министра Масаакира пришло письмо: «Уже давно послал я вам первое письмо. Почему вы заставляете меня так долго томиться ожиданием?
