Сколько людей
В священных Мива-горах
Дорогу теряли!
Хоть ясно видны храма ворота
Под сенью криптомерии[290].
Я столько раз посылал Вам письма — видели ли Вы их?»
Но и на этот раз красавица ничего не ответила.
На большинство писем Атэмия не отвечала. Однажды принц Тадаясу, слушая, как под соснами, растущими перед его домом, громко стрекочут цикады, написал:
«Живущие в траве цикады
Звенят, не умолкая.
И, в думы погруженный,
Один лишь я молчу,
Тоскуя по тебе.
У цикад в траве прекрасное жилище, а у меня…»[291]
И ему Атэмия ничего не ответила.
Императорский сопровождающий Накадзуми, улучив удобный момент во время занятий музыкой с Атэмия, произнёс:
— Если сердце разбито,
Лучше молча терпеть своё горе.
Но, может быть, ты разрешишь
Хоть немного
О думах моих рассказать?
Сестра сделала вид, что ничего не слышит.
Юкимаса через своего воспитанника послал ей письмо:
«Дровосека жилище убого,
Но прозрачен ручей,
Мимо дома его бегущий.
И надеется он, что луна,
По небу скользя, в воде отразится»[292].
Атэмия ничего ему не ответила.
Распространился слух, что девятая дочь Масаёри станет супругой наследника престола. Старый губернатор, услышав об этом, разгневался. Он пришёл в усадьбу Масаёри и направлен в комнату, где жила Тономори.
— Пятый месяц, в который нельзя устраивать свадеб[293], уже прошёл. Принимайся же теперь за дело, не оставляй его на произвол судьбы. Мешкать нам нельзя, — сказал он.
— Я только и думаю, что о вашем деле, но уж очень оно затруднительно, — ответила Тономори.
— Может быть, ты беспокоишься, что моя жена будет относиться к твоей госпоже невежливо и что между ними будут ссоры, — предположил он. — Насчёт этого волноваться не следует. По пути из Цукуси моя жена скончалась. Она была любимой дочерью помощника правителя провинции Бунго, он отдал мне её в жёны, потому что в жилах моих течёт императорская кровь. Этой весной она скончалась, родив мне дитя. Ребёнка я привёз с собой. ‹…› Вдруг слышу, что Масаёри отдаёт свою дочь наследнику престола. Как же так? Значит, у меня пытаются перебить девицу? Ведь я так давно мечтаю о ней!
— Ну, вряд ли дела обстоят так, — возразила Тономори. — В императорском дворце уже проживает старшая дочь генерала, как же может её сестра въехать туда?
— А не могла бы ты сейчас привести сюда Атэмия, чтобы мне посмотреть на неё? — спросил Масугэ.
— Как вам в голову могло прийти такое?! — ужаснулась Тономори. — Ведь это та самая Атэмия, слава о которой гремит по всей столице! Потерпите ещё немного, скоро она навсегда переедет в ваш дом.
— Если она выйдет за меня замуж, я для неё ничего не пожалею. Многие сёстры её уже замужем, а она всё ещё чахнет в одиночестве. А выйдя за меня замуж, она поселится в моём доме, я всегда буду давать ей первый кусок, стану холить её и лелеять. Всё, что есть у меня, я отдам ей одной, она никогда не будет испытывать недостатка в одежде, — воодушевлялся губернатор всё более и более. — Кто ни посмотрит на неё, все скажут, что она живёт не хуже самой императрицы.
Вдруг он заметил Санэтада, который вызывал к себе Хёэ. Гнев охватил его.
— Не советника ли Санэтада я вижу? — спросил губернатор.
— Именно так, — ответил тот. — Но с какой целью вы пришли сюда? Тономори, которая служит здесь, осталась сейчас без мужа. Не вздумали ли вы тайно посещать её?
Масугэ с досады взмахнул руками:
— Что делать вдовцу у вдовы? Но не беспокойтесь. Хорошенько обдумав ваш совет, я, может быть, так и сделаю.
Санэтада, выслушав его с подозрением, скрылся, а Тономори обратилась к Масугэ:
— Искренне ли вы это говорите? Вы никогда не обнаруживали своих намерений по отношению ко мне, но…
Не обращая внимания на её слова, Масугэ спросил:
— Так как же мы поступим с твоей госпожой? Завтра я жду решительных известий и уже не забуду хорошенько отблагодарить тебя за труды! — С этими словами он удалился.
Настал седьмой день седьмого месяца[294]. Все дамы семейства Масаёри, начиная с его первой жены и до младших дочерей, отправились на реку Камо мыть голову. На берегу реки были выстроены помосты. Мужчины тоже должны были прийти туда.
