город в снегу. Разноцветные звезды, видимые все до единой, доверительно помаргивали. Космический холод потихоньку проникал на Землю.
Андрей Иванович, спешащий за Юлькой, шелестел перьями и, черпая мокасинами снег, думал о двух вещах одновременно, что он очень сильно боится холода, и когда же они, наконец, придут? Темная лента Фемиды вновь опустилась на «глаза» Луны. Очередной пустынный двор показался знакомым: правильный прямоугольник из нескольких пятиэтажек образовывал уютное внутреннее пространство, засаженное многочисленными деревьями и с хоккейной площадкой в центре.
Андрей Иванович невольно сбавил ход и стал вглядываться в серебристые тополя. Остановившись рядом с хоккейной коробкой в центре двора, Андрей Иванович поднял голову вверх и увидел небо своего детства. Он сразу узнал эти созвездия на темном небосводе. И еще был вкусный запах снега. Все было точно так же, как в далеком прошлом, когда поздним вечером, набегавшись с клюшками по скрипучему снегу до темноты и потеряв в снегу шайбу, уставшие игроки, включая и восьмилетнего Андрея, валились на снег. И лежа на спинах, юные хоккеисты принимались с большим удивлением разглядывать звездное небо, на которое до этого момента мало кто из них обращал внимание.
В это время из окна доносилась «песня про гармошку», которая «то громче, то тише». И на душе у детворы было тогда уютно и спокойно. В этот момент, поддерживая воспоминания Андрея Ивановича, где- то в вышине зазвучала эта самая песня о гармошке.
– Радио «Ретро эф эм» – автоматически отметил Зорин-попугай.
– Да, это наш двор, Андрей, – проговорила Юлька, вытряхивая снег из босоножки. – У нас с тобой еще будет время погонять здесь шайбу, но сейчас надо спешить. Вперед!
И толстый попугай – Зорин, зачерпывая мокасинами колючий снег, бросился догонять шуструю Юльку, бежавшую по краю двора.
Этот двор был краса и гордость всего микрорайона, всех жителей и работников ЖЭКа, можно сказать, местная достопримечательность. Благодаря удачно спланированной застройке микрорайона в начале пятидесятых годов, прямоугольник двора условно образовывали три внушительных кирпичных пятиэтажных дома с оштукатуренными под фасадную охристую плитку стенами и территорией детского садика, а также с незатейливым, железобетонным забором с северной стороны.
К тому моменту, когда маленький Андрей уже мог самостоятельно выходить на прогулку, двор представлял собой заботливо ухоженное и уютное пространство, возделанное стараниями не только работников коммунальных служб и местного ЖЭКа, но и практически всем взрослым народонаселением домов, образующих двор.
Центральную часть двора занимало небольшое, футбольное поле. Рядом располагались металлические качели и карусели. По периметру были посажены молодые тополя и клены, а с восточной стороны располагался настоящий сад из яблонь, груш и вишен. Рядом с молодыми деревьями было несколько уютных беседок для взрослых и песочницы для малышей. От проезжей части дороги, проходившей вдоль домов, двор отделялся акацией и сиренью, которые, в свою очередь, были бережно защищены бордюром и штакетником. Пешеходные дорожки были четко обозначены и засыпаны мелким щебнем. В некоторых частях двора имелись даже цветочные клумбы, а в каждом палисаднике перед домами был обязательный набор из рябины, сирени, акации и всевозможных цветов.
В любое время года двор был действительно хорош и удобен во всех отношениях! Но, главное, он позволял многочисленной и разноликой массе детей и подростков, в зависимости от возраста и пола, находить себе уютные места для игр, в то же время, оставаясь в зоне бдительного внимания не менее многочисленных бабушек и дедушек, сидящих на лавочках у подъездов домов. Так любой, даже самый незначительный конфликт среди детворы не мог оставаться незамеченным. И благодаря оперативному вмешательству взрослых, мир и справедливость быстро восстанавливалась: виновные получали незамедлительное наказание, а потерпевшие убеждались в существовании справедливости.
В сознание маленького Андрюши двор вошел, как продолжение квартиры – настолько все было просто и естественно, как в каком-нибудь Древнем Египте: там понятия «жилище» и «улица» сливались воедино. Теплым, летним утром, покончив с завтраком, получив разрешение на «погулять», Андрей выходил из квартиры в темную прохладу подъезда с полированным цементным полом. Еще преодолевая цементные ступени лестницы, он уже слышал приятный любому детскому уху призывный ребячий шум и гомон. Это шум мог означать только то, что игры уже в самом разгаре, и что Андрею останется только сделать правильный выбор.
Выйдя из подъезда, Андрей тут же оказывался вовлеченным в бурный водоворот дворовых событий: от подбегавших со всех сторон друзей и знакомых, с ходу поступали предложения принять участие в танковых, глиняных баталиях в песочнице с использованием камней разного калибра в качестве снарядов. Либо – поучаствовать в строительстве песочных фортификационных сооружений с множеством башен и подземных ходов – лабиринтов или занять вакантное место вратаря в только что сформированной футбольной команде дома.
Группа заговорщиков, используя доступную маскировку, таинственно предлагала отлучиться в запретный для дошколят тенистый район за зданием близлежащей подстанции для незамедлительного обустройства сверхсекретного тайника для ценных предметов. Перечень этих ценных предметов был не слишком большим. В набор входили сплющенные пробки от газированной воды, используемые для азартной и запретной игры с завораживающим названием «чика», разноцветные осколки от бутылок, редкие конфетные фантики и «золотинки».
По мере взросления Андрей отдавал дань тем или иным занятиям, но верхом его желаний, как и для большинства сверстников, был футбол. При наличии хотя бы самого захудалого резинового мяча, при приемлемых погодных условиях и хотя бы небольшом свободном участке во дворе, команды, составленные из представителей разных подъездов, сражались до позднего вечера и без перерыва. Если кто-нибудь и выбывал из игры по причине призывных голосов родителей, потерявших всякую надежду увидеть свое чадо к обеду или к ужину, его место незамедлительно занимал запасной в порядке живой очереди.
С появлением настоящего футбольного поля в центре двора сам собой возник и установился строгий порядок его использования, который неукоснительно соблюдался на протяжении многих лет. С раннего утра часиков так до одиннадцати на свободном футбольном поле царил рай для самых маленьких. Малышня, втянутая в футбольную лихорадку, подражая своим старшими товарищам и братьям, проводила ускоренные тренировки под покровительством бабушек и дедушек. Ученики первой смены были еще в школе, а вторая смена под страхом физической расправы в спешном порядке готовила уроки, но уже была в предвкушении близкой и сладостной развязки – футбольного матча.
В начале двенадцатого дня время подготовительной дошкольной футбольной группы заканчивалось: во двор, к полю, группами и поодиночке стягивались ученики разных возрастов второй смены, спешившие до начала занятий сыграть пару матчей до десяти голов в одни ворота. Многие футболисты были уже в школьной форме и с портфелями. Часам к двенадцати из школы начинали возвращаться первоклассники и третьеклассники, причем, домой спешили немногие. В зависимости от уровня своего футбольного таланта, подготовки и обязанностей в семье, с ходу вступали в сражение, заменяя ослабевших и менее опытных игроков. Все это напоминало мероприятия по сменно-встречному заданию. Некоторые особо «одаренные» футболисты второй школьной смены успевали списывать невыполненные «математику» или «русский» прямо у кромки поля и еще послушать мировые футбольные новости, пересказанные одноклассниками. Особенно всех вдохновляла новость о том, что ворота чемпионов мира по футболу – таинственных и далеких бразильцев – защищает дрессированная обезьяна, не пропустившая до сих пор ни одного мяча в свои ворота.
Также бойко шел обмен недостающими частями пионерско-комсомольского гардероба: алыми пионерскими галстуками, комсомольскими значками, спортивной одеждой и второй обувью. По мере приближения стрелок к двум часам от общего количества игроков, занимающихся во вторую смену, оставалось лишь несколько самых азартных, но нерадивых учеников, которым сама мысль о школе была просто невыносима. И чтобы хоть как-то отвлечь себя от этих временных неприятностей, они продолжали с остервенением носиться по полю, делая вид, что увлеклись игрой и потеряли счет времени. Но, к счастью для них же, по мере появления большего количества старшеклассников, основная часть азартных прогульщиков излавливалась и отправлялась на занятия. Правда, некоторые, совсем закоренелые, продолжали бегать не отловленными до самой темноты.
