Стороннему наблюдателю могло показаться, что игра продолжается без перерывов с раннего утра до позднего вечера – как в какой-нибудь Бразилии или Гватемале. Зимой, соответственно, все переоборудовалось под зимние виды спорта и традиционные русские развлечения. Силами работников ЖЭКа строились несколько внушительных деревянных и снежных горок в разных местах двора. Усилиями бывших футболистов устраивалось несколько хоккейных площадок с бортиками из снега, причем, разные возрастные группы делали свою неповторимую площадку с соответствующими размерами в длину, ширину и высоту бортиков. Среди игроков были местные «хоккейные звезды», имена которых знал самый маленький, но увлеченный хоккеем карапуз, мечтавший в тайне от родителей побыстрее повзрослеть и стать хоть чуточку похожим на своего «кумира».
Глава 60
На Луне все нормально
– Тимошка! – вызывал из сугроба Луну Лукьянов. – Мы уже нашли Зорина! Все идет по плану. А что там у вас за шум? – забеспокоился Юрий Петрович.
– У нас все нормально – играем с американцами в футбол, – говорил запыхавшийся Тимошкин.
– В американский? – уточнил Лукьянов.
– Да, похоже, в американский, – согласился Евгений Семенович. – Сначала два часа дрались около танка. Вера Николаевна, видите ли, сжалились над пленниками, потому, что они так сильно плакали и кричали и Валенда по ее просьбе вынужден был их выпустить. А они, неблагодарные, попытались прорываться к самолету и стали специально шуметь и бросать камни в иллюминаторы. Хотели тебя разбудить. Пришлось им «навалять». По полной. А потом Виктор Анатольевич нашел мяч и предложил сыграть в футбол. Идет второй тайм и счет один ноль в нашу пользу.
– Что-то вы мало забили?
– Да, эти американцы в футбол играть не умеют. Постоянно хпыздят! И по мячу пнуть, как следует, нельзя, – сетовал Тимошкин. – Улетает высоко. Потом падает долго. Вот, очередная пауза. Этот Фил, здоровый черт, влупил по так, что мяч, похоже, не скоро вернется. Выйдет на окололунную орбиту в качестве искусственного спутника.
– Ничего себе даете! Эхэндстронг, наверное, в самолет метился.
– Может быть, – вздохнул Тимошкин, – но вашим снам ничего не угрожает. Все четыре американца бегают по поляне, а Валенда их стережет, а Варя прикрывает сверху. Но пылищу развели – Земли не видно.
– Хорошо. Все понял. Но если мяч выйдет на орбиту, то мы его подберем, когда будем возвращаться домой. Все, Тимошка, закругляюсь. У меня тут работа – интеллектуальная. Делаю перевод одного стихотворения. Все, до связи, – устроился удобнее в сугробе Лукьянов.
– Не волнуйся – мяч на орбиту не выйдет, – отвечал вдогонку Тимошкин. – Наша Варя летает за мячом, когда тот улетает далеко и надолго и возвращает его в игру. И вы там про нас не забывайте, не увлекайтесь переводами и возвращайтесь быстрей.
Глава 61
Нужный диван найден!
Двор был хорошо освещен полной Луной, и тропинка привела Юлию и попугая – Зорина прямо ко второму подъезду – к расчищенному от снега бетонному крыльцу в две ступени в металлических оковах.
– Вот мы и добрались, – повернувшись к отставшему Андрею Ивановичу, проговорила Юлия Сергеевна. – Андрей, все происходящее с тобой напоминает сон. На самом деле так оно и есть, но этот сон – наша последняя надежда. Проходи, пожалуйста, – Юлия Сергеевна открыла тугую дверь подъезда.
Дверь была большая, выкрашенная старой коричневой краской и с пружиной невероятного размера. Вход был тускло освещен одинокой лампой, одетой в старый жестяной колпак.
– Может быть, эта лампочка? – подумала Юлия, пристально разглядывая жестяной кожух. – Но тогда где диван?
Попугай – Зорин, придерживая корону, наклонил голову и шагнул в подъезд.
– Осторожно, – услыхал он голос Юлии из серой мглы. – Тут что-то вроде ремонта. Нет лестничных пролетов, и в этом доме давно никто не живет.
Последнее сообщение заставило Андрея Ивановича испытать неприятные ощущения. Лестничная площадка перед квартирами на первом этаже была скупо освещена тусклым светом, пробивающимся со второго этажа. Квартиры чернели провалами дверных проемов с острыми краями сколотых кирпичей и металлических штырей. После морозного, чистого воздуха улицы остро чувствовался запах пыли, мышей и кошек и еще чего-то подозрительного. На пыльном цементном полу подъезда валялся какой-то рваный хлам. Скрипнув битым стеклом, Юлия вплотную подошла к Зорину, и, пристально глядя в глаза, тихо проговорила:
– Сердечно поздравляю тебя с днем рождения.
– Спасибо, – хмуро ответил попугай – Зорин. – Только вот живу я уже не по этому адресу. Хотя, действительно, много лет назад жил здесь. А сейчас здесь проживают мои родители, но их дом и квартира в полном порядке. Я был у них недавно, – проговорил он неуверенно, глядя мимо Юлии в темный дверной проем квартиры.
– Сегодня восемнадцатое июля – твой день рождения, и мы с Юлией хотели сделать этот день действительно праздничным, – нарушил тишину появившийся из провала Лукьянов. – И приготовили для вас маленький сюрприз. Одну секунду, – Юрий Петрович принялся что-то искать в ближайшем проломе.
– Юра, – спросила Юлия, – а ты специально называешь Зорина на «вы»?
– Да, того требует «сонный» протокол. Юля! Как только его ноги будут на уровне рук – снимай с него мокасины! Поняла?
– Да, поняла.
– Ура! – все на месте, – Лукьянов вытащил конец веревки. – Андрей Иванович, примите право, – бодро скомандовал он. – Мы сейчас займемся вашим перемещением из точки «А» в точку «Б».
И дернул за шнур – как артиллерист. Сначала ничего не произошло, но затем нечто неспешно полетело вниз, образовав светло-серое облако пыли. В облаке что-то мелькнуло, и, хлопнув, превратилось в седую от пыли веревочную лестницу.
– Карета подана! Это лучше, чем просто канат. Давайте, вы первый, уважаемый Андрей Иванович. Только тут нужен некоторый навык, – приговаривал Лукьянов.
Попугай – Зорин с большим трудом установил обе ноги на первой ступени. Мерно покачиваясь, Андрей Иванович вдруг поймал себя на мысли, что ему безумно хочется забраться на второй этаж именно по веревочной лестнице. Припомнив также, что он никогда прежде не взбирался куда-либо по веревочной лестнице, подстегиваемый простым мальчишеским азартом, Зорин стал делать не очень грациозные попытки поднять левую ногу. При этом ему казалось, что он не поднимается вверх, а ползет по чему-то, шершавому и жесткому. Толстая веревка лестницы была холодной, колючей и источала тяжелый, тяжелый запах.
«Наверное, это веревочная лестница с корабля капитана Моргана – грозы морей и океанов. А так отвратительно может пахнуть только смерть», – скорбно думал Андрей Иванович, обмякший на высоте сорока сантиметров над цементным полом, пытаясь переместить правую ногу на ступеньку выше.
С большим трудом ему удалось вытащить и левую ногу из веревочного плена и, раскачивая тело маятником, рывком забросить ее на следующую ступеньку.
«Необходимо набраться терпения», – думал, шурша перьями, Андрей Иванович, совершая колебания, подобно лампе Галилея в Пизанском соборе, иллюстрируя собой закон изохронности и пытаясь подтянуться хоть на один сантиметр.
Подбадриваемый снизу возгласами Юлии Сергеевны, Андрей Иванович понемногу приноровился и спустя какие-то десять с небольшим земных минут уперся носом в пахнувшее мышами и пылью балочное перекрытие. На уровне глаз Юлии Сергеевны качались ноги Зорина, обутые в светло-желтые мокасины.
– Ты хорошо его расположил, – сказала Юлия Сергеевна Лукьянову, стоящему рядом. – И как мне их снимать? – кивнула она на обувку.
