Процессия была такой длинной, что когда первые экипажи достигли средних ворот крепости, последние находились ещё возле усадьбы Масаёри.
Когда экипаж наследника престола подъехал к императорскому дворцу, наследник вошёл во дворец первым. С ним было две кормилицы, которые шли в сопровождении двадцати архивариусов. Экипаж Фудзицубо остановился у Павильона сливы. Там её ждал экипаж императора, в который она и перешла. С нею сели кормилицы её младших сыновей и Соо. За ними шло шестьдесят человек — взрослых, подростков и низших слуг. В свите были чиновники четвёртого и пятого рангов. Среди них присутствовали и сыновья Масаёри. Свита прибыла к Павильону глициний, и сопровождающие, мужчины и женщины, удалились.
Фудзицубо явилась к императору. Он расспрашивал её о том, что произошло за это время, укоряя, что она с таким опозданием прибыла во дворец. Она оправдывалась. Они всё ещё разговаривали и не входили в опочивальню, когда раздался голос служителя хранителя времени, оповещавшего, что наступила вторая четверть часа быка.[299] Фудзицубо хотела удалиться в свои покои, но император остановил её:
— Подожди немного. Сейчас такие ночи, что хоть и наступила вторая четверть часа быка, но до рассвета ещё далеко.
Лёжа в постели один,
Рассвета
Не мог я дождаться.
Ныне же ночь
Так быстро промчалась!
Раньше рассвет никак не наступал. Фудзицубо ответила:
— Я знала всегда,
Что ночи быстро
Проходят.
Почему ж ты особо
Говоришь о сегодняшнем утре?
— Бессердечные слова, — промолвил император. — Недаром сказано: «Удары колокола».[300]
Тем временем стало светать, и Фудзицубо поспешила в свои покои. Император сразу же написал ей письмо:
«Сейчас же…
Часто бывало,
Что всю ночь проводил
В горьких стенаньях.
Сегодня же, глядя на иней,
Особую грусть узнаю!»[301]
Она на это ответила:
«Как только утро наступит,
Заоблачный терем
Должна я покинуть.
Безжалостный холод
До костей проникает…»[302]
Второго сына Фудзицубо одели в однослойное платье из лощёного узорчатого шёлка красного цвета, в шёлковое верхнее платье, в штаны с тесёмками, а третьего сына одели в однослойное платьице из белого узорчатого шёлка и подвязали ему рукава тесёмками. Полненький мальчик, ползающий по комнате, выглядел очаровательно.
Император пришёл к Фудзицубо, и она вывела к нему обоих принцев. Кормилицы за переносными занавесками гадали: «Кого государь обнимет первым?» Каждая хотела, чтобы это был её питомец. Император обнял второго сына, посадил к себе на колени, гладил по голове и не отводил от него взгляда. У мальчика волосы были красивые и блестящие, как Драгоценный камень, он был крепок и лицом очень красив.
— Мне хотелось бы прежде всего увидеть наследника престола. Позови его, пожалуйста, — сказал император.
— Вы увидите его через пару дней, — ответила Фудзицубо.
Кормилица третьего принца испытывала сильную ревность, кормилица же второго торжествовала: «Мой питомец лучше». В это время младший мальчик, ни с того, ни с сего, залился смехом и пополз к брату.
— И он так же мил, как другие, — сказал, глядя на малыша, император. — Хотя из-за этого младенца ты так долго не возвращалась во дворец, я не сержусь на него.
О, как нескоро
Жемчужные лозы растут!
Долго ждать мне пришлось,
Как малыш наш
Ползать начнёт…[303]
Фудзицубо на это ответила:
— Если ещё немного
Ждать бы ты согласился,
Увидел бы,
Как разрослись
Жемчужные лозы…
— Ты так долго оставалась у отца, что я очень сердился на малыша и видеть его не хотел. Но он не должен страдать за грехи матери, — сказал император, обнимая младшего сына.
