— Это меня не любят, и я до сих пор живу один, — промолвил Тадаясу.
— Почему ты так глупо вёл себя? — сказал Пятый принц с укором. — Почему ты упустил Фудзицубо, которая была к тебе расположена? Ты не должен был отступать. Вопреки всем доводам, надо писать женщине письма и обязательно добьёшься желаемого. Где это видано, чтобы мужчина, полюбив женщину, решил, что она для него недостижима, и жил бы один? Если бы я не боялся навлечь на себя гнев государя, я не тянул бы со Второй принцессой до сего дня. Вчера меня постигла неудача, но и поделать ничего нельзя было, ведь она всегда окружена толпой.
— Мне говорили, что ты посылал письмо Содэмия, дочери Санэтада. Все о ней отзываются самым лучшим образом, — сказал Тадаясу.
— Все твердят, что она очень хороша собой, поэтому я и послал ей письмо, но она мне не ответила.
— Напиши ей опять и женись на ней. Я не могу оставаться один до скончания века, и мне хотелось бы как-нибудь встретиться с Содэмия, но узнав, что ты за ней ухаживаешь, я оставил эту мысль, — признался Тадаясу.
— Помоги мне получить Вторую принцессу, и я уступлю тебе Содэмия, — пообещал брат. — Поскорее отнеси это письмо.
Они оба написали письма.
«Как ты провела ночь? — писал Тадаясу. — Сожалею, что вчера не мог сопровождать тебя, и хочу узнать, благополучно ли вы прибыли. В этот же конверт вкладываю письмо Пятого принца, который много мне жаловался и которому я сострадаю».
Пятый принц писал:
«Вчера хотел быть в твоей свите, но, к сожалению, император мне не разрешил.
В родные края
Отправляются гуси…
Мне же
В небесных чертогах
Суждено оставаться.
Я хотел бы прийти к тебе. Из тех, кто следит за тобой, особенно неумолим Накатада».
Прочитав письмо, Вторая принцесса подумала: «Ах, как неприятно!» Дзидзюдэн же, увидев письмо, разволновалась: «Если он решил что-то, он обязательно своего добьётся. Прямо беда!»
Сукэдзуми и Тикадзуми у Дзидзюдэн не показывались, но как ни в чём не бывало пришли в покои Второй принцессы, без тени смущения разговаривали с другими господами и были очень любезны.
Накатада приказал молить богов о благополучных родах у Первой принцессы, отправлять службы на горах и в храмах. Комнату для роженицы убрали тщательнее, чем обычно, и со дня на день ждали разрешения. Прошёл десятый день второго месяца. Волнение возрастало. Прошёл и двадцатый день. Накатада пригласил самых известных своей мудростью монахов и приказал устроить несколько помещений для непрерывных служб. Он попросил самого Тадакосо читать «Павлиновую сутру». Все были в тревоге.
Двадцать третьего дня около полудня начались схватки. Принцесса мучилась весь день и всю ночь. В крайней тревоге жена Масаёри и мать Накатада отправились к ней. Роженица промучилась весь следующий день. Жена Масаёри сказала, что её Третья дочь, жена Санэмаса, недавно родила быстро и легко, и чтобы принцесса родила побыстрее, нужно позвать её. Жена Санэмаса пришла в покои роженицы. О Накатада говорить нечего, но и от Масаёри, Канэмаса, отрёкшегося императора Судзаку то и дело приходили монахи читать сутры, отправляли службы во всех храмах, вплоть до монастырей в Хасэ и Цубосака. В доме Накатада, на веранде, собралось множество народу.
Сукэдзуми и Тикадзуми, желая воспользоваться всеобщим волнением, подкупили кормилицу Второй принцессы, дали ей множество драгоценных подарков и с вечера уговаривали её: «Помоги нам похитить принцессу. Допусти нас к ней» — и ждали наступления ночи.
Отрёкшийся от престола император Судзаку, находясь в своём дворце, приходил во всё большее волнение от новостей, которые ему приносили посыльные, и собрался было сам отправиться к Первой принцессе, но императрица-мать пришла в гнев, начала браниться и хлопать в ладоши, посылая на голову принцессы проклятия: «Чтобы она умерла, дочь этой негодяйки!» Император, не желая раздражать её ещё более, от своего намерения отказался.
Пятый принц строил планы, как, пользуясь тревогой, царящей в доме, похитить Вторую принцессу, и ждал ночи. Никто об этом не догадывался, все дамы, во главе с Дзидзюдэн, отправились к роженице и хлопотали вокруг неё. Вторая же принцесса, не ведая ни о чём, оставалась в западных покоях в окружении нескольких прислужниц. Но жена Накатада, зная о той опасности, которой подвергалась сестра во время поездки, не могла не думать о ней, даже мучаясь в родах. «Пусть Вторая принцесса придёт ко мне», — попросила она. Сестра её, стесняясь тех дам, которые собрались в покоях роженицы, не знала, как быть. Со слезами на глазах она отправилась к жене Накатада. «Подойди сюда, не отходи от меня», — простонала та и усадила её возле себя. Догадавшиеся, в чём дело, горько заплакали.
Всю ночь роженица очень мучилась. Наступил рассвет. Днём принцесса не могла произнести ни слова, и казалось, что силы оставили её. Мать её, лёжа ничком на полу, рыдала в голос.
— Успокойся! — говорила ей жена Масаёри. — Ты так убиваешься, что не пьёшь даже горячей воды, поэтому и дочь твоя плачет, что умрёт. Если ты, у которой много детей, так ведёшь себя, что же должны делать родители, у которых всего один ребёнок? Никто из нас не убережён от такого горя, — разве не так?
— Детей у меня много, но эту дочь с малых лет государь особенно любит, — ответила та, горько рыдая. — Он всё время говорит: «По-моему, это настоящая драгоценность». Совсем на днях он жаловался, что давно её не видел. Когда я прибыла во дворец, государь очень сожалел, что она не приехала со мной. Как только я подумаю, что она скончается и я больше её не увижу, я голову теряю от горя. Только из-за неё государь относится ко мне милостиво. Что со мной будет, если я её больше не увижу?
Пришёл посыльный с письмом от отрёкшегося императора Судзаку:
«Мне только что сказали, что положение очень плохое. Сообщите подробно, каково состояние принцессы. Я так сожалею, что в этом году совершенно не мог её видеть, и боюсь, что теперь это уже невозможно, — эта мысль приводит в отчаяние. Я хочу немедленно прийти к вам, но ни одного сына возле меня нет, они все собрались у вас. Пусть принцесса молится, чтобы мы могли увидеться. Передайте ей, что и я прошу об этом богов и будд».
Жена Масаёри, прочитав послание, передала принцессе слова отца, и та прерывистым голосом произнесла:
— Ах, как я сожалею! Когда батюшка звал меня, я хотела отправиться к нему, но…
Жена Масаёри ответила императору:
«Почтительно благодарю Вас за письмо. Принцесса, которой Вы адресовали свои слова, сегодня ничего не говорит. Положение её опасно. Мы надеемся, что несмотря на то, что она так ослабела, роды пройдут благополучно, но надежда эта тает. Я передала ей Ваши слова, и она произнесла: „Так я и не повидала батюшку!”»
Накатада оставался всё в том же платье. Он случайно пролил на верхнее платье воду и был в крайнем замешательстве. Слуги принесли ему одежду, чтобы переодеться. Спустившись во двор, Накатада возносил богам горячие молитвы: «Если ей суждено умереть, пошлите смерть и мне. Не оставляйте меня в живых после её смерти ни на единый миг». Весь в слезах, он упал на землю ничком.
На веранде сидели рядом друг с другом придворные. Сочувствуя Накатада, они, склонив головы, молились богам. Посыльные от отрёкшегося императора Судзаку приходили так часто, как падают на землю капли дождя, и стояли друг подле друга во дворе. Множество посыльных приходило от важных сановников. Масаёри и Канэмаса спустились во двор.
