— Что вы хотите увидеть? Кроме меня, никого не будет ‹…›.
Наконец поезд прибыл на Третий проспект. Подъехали к южному дому. Господа вышли из экипажей. Слугам приказали устроить прибывших, и все вошли в помещения. В тот вечер Канэмаса остался с Третьей принцессой. Накатада, покидая усадьбу, сказал матери:
— Я пойду домой. Завтра я вас навещу.
Правый министр Масаёри приготовил к приезду Фудзицубо кроме экипажа Судзуси ещё около двадцати: три были украшены нитками, один позолоченный, один ‹…›, а также экипажи для юных служанок и низших слуг. Он решил не назначать в передовые чиновников из провинции, а только чиновников пятого и шестого рангов, проживающих в столице. Но наследник престола не дал Фудзицубо разрешения на посещение родительского дома, и Масаёри, решив сам просить об этом, отправился во дворец со всеми своими сыновьями, кроме Тададзуми. Экипажи въехали в крепость, остановились возле караульного помещения у северных ворот дворца, и Масаёри вошёл во дворец.
Наследник престола понял, что министр нарочно приехал днём за дочерью.
— Ах, мне почему-то стало нехорошо! — сказал он и продолжал лежать в постели вместе с Фудзицубо.
Министру доложили, что в покоях дочери изволит отдыхать наследник престола и к ней нельзя. Масаёри ничего не оставалось, как стоять у лестницы, а сыновья его ждали во дворе.
Через прислуживающую даму Масаёри отправил письмо Фудзицубо, но дама никак не могла передать письмо. Тем временем придворная дама докладывала наложнице Сёкёдэн:
— Фудзицубо, которая служит у наследника престола не так давно, но совершенно завладела его сердцем, сегодня вечером наконец-то отправится в отчий дом. ‹…›
Мальчик, служивший при госпоже Сёкёдэн, болтал с низшими слугами:
— Сегодня счастливый для нас день! В караульном помещении у северных ворот императорского дворца стоит много экипажей, слуг толпится, как будто рассыпали рис. Сегодня вечером Фудзицубо отправляется к своим родителям. Её надо было бы избить сотней китайских туфель.
Масаёри, слушая всё это, щёлкнул от досады пальцами и поднялся.
— Я жду здесь свою дочь, как пёс, клянчащий подачку. Я отдал самую любимую дочь на службу во дворец, а теперь должен выслушивать такое! Лучше обращаются с собаками и воронами, — возопил он.
Наследник престола всё это слышал до последнего слова. Люди из свиты Масаёри то и дело подходили к дамам, прислуживающим Фудзицубо, и говорили, что, мол, время идёт, но те только отвечали, что ничего не могут сделать.
Масаёри подозвал Соо и попросил её:
— Подойди к постели наследника, стань в ногах и тихонько скажи: «Госпожа несколько раз просила разрешения отлучиться из дворца, но безрезультатно. Зная, что у неё много тайных недругов, господин министр, вне себя от беспокойства, приехал за дочерью».
— Попытаюсь, — ответила та. Она тихонько вошла в покои и приблизилась к постели наследника, как её учил Масаёри.
Наследник престола, лежавший в постели, внезапно вскочил и устремился к выходу. Споткнувшись о скамеечку-подлокотник, он упал и больно ушиб бедро. Ширмы и переносные занавески полетели на пол. Соо, не зная, что ей делать, вышла к Масаёри и рассказала, что произошло.
— Я специально прибыл сегодня во дворец, неужели Я должен возвратиться ни с чем? Акидзуми! — подозвал он сына. — Доложи обо мне наследнику. Хоть ты не архивариус, но ты помощник управляющего делами наследника.
— Уж очень не подходящее для этого время, — уклонился от поручения тот. У Масаёри стало совсем плохо на душе.
Наследник престола всё это слышал. Крепко обхватив руками Фудзицубо, он горячо произнёс:
— Почему ты меня так умаляешь? Почему велела прийти сюда отцу и братьям, чтобы они укоряли меня? Покидая дворец, ты не должна что-либо от меня утаивать. Но ты, ничего мне не говоря, решила позвать сюда всю семью, чтобы стыдить меня. Если я отпущу тебя, я не смогу жить. Я подозреваю, что твой отец хочет насильно увезти тебя и никогда больше не отпустит ко мне. Лучше нам умереть.
Он крепко сжал Фудзицубо и упал с нею на постель. Она почувствовала, как под сердцем у неё сильно шевельнулся пятимесячный младенец. В смятении она зарыдала. Наследник престола кипел ненавистью, но и он почувствовал, как шевельнулся ребёнок, ему стало жалко Фудзицубо, и он разжал руки.
— Ты никогда ничего не говоришь мне, и я хотел проучить тебя, — сказал он. — Для тебя я готов на всё. Наверное, это из-за Накатада ты отдаляешься от меня и с таким упрямством продолжаешь относиться ко мне бессердечно. Думаю, ты сожалеешь, что не стала его женой. Ты измучила его, единственного обожаемого сына своих родителей, любимого зятя императора. Ты погубила многих знаменитых мужей нашей страны. Ты красива, но сердце у тебя не доброе.
Фудзицубо, вся в поту, как будто её облили водой, лежала не шевелясь. Наследник престола, даже злясь на неё, не мог не подумать: «Как она очаровательна!»
— Отныне ничего не скрывай от меня, — продолжал он. — Ты должна будешь отправиться к родителям, когда подойдут сроки, а пока потерпи. А если ты уедешь самовольно, я разгневаюсь.
Простояв у павильона Фудзицубо всю ночь, Масаёри на рассвете возвратился домой. Рано утром он послал с Тикадзуми письмо дочери:
«Вчера вечером, беспокоясь о твоей поездке, я отправился за тобой, но разрешения ты не получила, и на заре мне пришлось вернуться домой. Извести меня, когда ты получишь разрешение: для того, чтобы приготовить экипажи, мне нужно время. У меня двадцать детей, но только тебя я растил с особой любовью, и мне хотелось, чтобы ты поскорее достигла наилучшего положения и чтобы мне оказывали честь. ‹…› Пока вчера тебе передавали мою записку, я, ожидая, слушал разные разговоры, и таких злых вещей я о тебе наслушался, что на сердце стало очень тяжело. Мне-то ещё так-сяк, но стыдно было, что все это слышат сыновья и посторонние. Приезжай на некоторое время домой, чтобы успокоились все твои недруги».
Когда письмо принесли госпоже, наследник престола попросил:
— Дай мне, пожалуйста.
Он принялся читать и подумал: «Очень всё это прискорбно». Но прочитав в конце слова «приезжай домой», он разгневался. Смяв и отбросив послание, наследник велел передать: «Я не отвечаю за то, что вздумается говорить разным лицам. Если же Масаёри считает себя оскорблённым, то ему лучше ко мне не являться».
«Дело очень плохо», — решил Тикадзуми. Он отправился домой и передал отцу слова наследника. У всех родственников стало на душе очень тяжело, и они громко жаловались на судьбу.
— Всё получилось так потому, что ты отправился во дворец в сопровождении всех сыновей, как при каких-то необычайных событиях, а потом почему-то написал нелюбезное письмо. Тебе-то уже, может быть, и всё равно, а вот что будет с твоими детьми, ты не подумал, — укоряла министра жена.
Накатада, услышав об этом происшествии, сказал:
— Я так и говорил, что Фудзицубо не сможет приехать домой. Министр всегда в высшей степени осмотрителен, а на этот раз… Очень жаль, что так вышло.
Наступил день назначения государственных служащих, и вечером левый и правый министры, левый генерал отправились во дворец. Наследник престола вместе с Фудзицубо нанёс визит государю. Как обычно, должности были распределены самым лучшим образом. Церемония окончилась на следующий день рано утром. Во дворце стоял шум. Очень многие господа получили назначения. Второй советник министра Тададзуми был назначен военачальником дворцовой стражи, Тикадзуми — младшим военачальником Правой личной императорской охраны, Акогими — главным архивариусом и помощником военачальника Левой дворцовой стражи. Никто из сыновей Масаёри не приближался к наследнику престола, чтобы выразить ему свою благодарность. Последний находился возле государя, придворные выражали им своё почтение, и среди них Накатада. Во время ссоры в Фудзицубо наследник отзывался о Накатада со злобой, но в душе он
