шёлк. Низшие слуги тоже получили награду.
Вскоре Санэмаса вернулся в столицу.
Фудзицубо должна была рожать не сегодня завтра. Помещение для роженицы было давно готово. Во время её пребывания в отчем доме три или четыре брата каждую ночь охраняли её. Как-то раз ночью, когда вся семья находилась возле Фудзицубо, от наследника престола принесли мешочек, в котором лежали серебряные и золотые цитрусы татибана, они были завёрнуты в жёлтую бумагу, завязаны голубыми лентами и украшены искусственными горными розами. В письме было написано:
«Я всё время надеялся получить от тебя весточку, но все сроки для обещанного письма прошли, и твоё молчание меня огорчает. Каждую ночь я с беспокойством думаю о тебе. Цитрусы отдай нашим сыновьям, и пока дети будут возле тебя, обласкай их.
Завидую я померанцу,
Что пятого месяца
Ждёт с нетерпеньем.
Сколько же времени мне
Нужно тебя дожидаться?[202]
Когда я думаю об этом, меня охватывает тревога».
Жена Масаёри открыла мешочек. Металлические шары были вложены в кожуру, надрезанную и аккуратно снятую с настоящих плодов.
— Ах, с каким искусством всё это выполнено! Кому наследник престола поручил сделать такую прелесть? — спросила госпожа доставившего подарки архивариуса.
— По приказу наследника этим занимались в его присутствии Хёэ и Тюнагон, — ответил тот.
— Такой тонкий вкус может быть только у одного человека![203] — воскликнула госпожа и раздала игрушки детям.
‹…› Дети, взяв каждый по цитрусу, начали играть ими.
Фудзицубо написала в ответ: «Все эти дни, не получая от Вас писем, изнывала в тоске. Но дела не обстоят так, как Вы пишете.
К себе призываешь
Любимых своих.
Так зачем же
Мысли о померанце
Сердце твоё терзают?»[204]
Жена Масаёри вручила посыльному полный женский наряд.
Как-то раз вечером служанки внесли в покои Фудзицубо четыре или пять чёрных кадок для воды, поставили их на пол и скрылись. «Что за порядки! — зашумели прислуживающие дамы. — Ставят в покоях госпожи всякие кадки и уходят!» Когда же рассмотрели кадки, то нашли, что они покрыты листьями деревьев, сшитыми белыми нитками в виде больших тарелок. Казалось, под ними еда, но в одной кадке находился лощёный шёлк, в другой — узорчатый шёлк, в третьей — благовония из аквилярии в виде макрели и лосося. На одной тарелке из листьев было написано неумелым женским почерком:
«Сегодня ‹…›».
«Кто бы это был? — задумалась Соо. — Похоже, что опять это происки придворных дам. Давненько такого не было!»
— Кто-то, улучив момент, когда госпожа находится в родительском доме, решил преподнести ей подарки, — сказала кормилица.
Соо всё размышляла, как же ответить дарителю, но времени у неё не было. Она велела внести кадки в комнату Фудзицубо и показала ей.
— Это подношения светлых богов! — сказала Фудзицубо и распределила макрель из аквилярии ‹…›.
Наступил последний день месяца, и Фудзицубо без всяких мучений родила мальчика. Всё совершилось так быстро и легко, что никто не успел и охнуть. Радость её родителей была беспредельна. А кое-кто в семье ещё продолжал беспокоиться: не оказались бы роды тяжёлыми, — не зная, что всё уже позади. Младенца окружили заботой. От наследника престола снова и снова приходили гонцы с письмами. Масаёри поручил готовить пищу для дочери слугам, которым особенно доверял, а то, что, по его мнению, не могли сделать посторонние, делал сам. Все его сыновья от второй жены неотлучно находились в покоях Фудзицубо. Масаёри всё делал своими руками, и сыновья часто его спрашивали, могут ли они чём-нибудь помочь.
— В таких делах вы ещё мало что понимаете, — отвечал он. — Здесь нужен опыт таких стариков, как я, и опыт бабушек, у которых много внуков. Когда о роженице заботятся с особым старанием, она своей красоты не теряет. Наследник престола вот очень волнуется, и я хочу, чтобы моя дочь возвратилась к нему такой же прекрасной, какой была раньше. — И приготовив много редких яств, он отправил их дочери.
Каждый в усадьбе старайся что-нибудь сделать для матери и младенца. Всё шло самым лучшим образом. От наследника престола на седьмой день принесли подарки: ширмы, подушки для сидения, три длинных сундука на ножках, пять китайских сундуков, в которых было множество вещей, начиная с узорчатого шёлка и парчи. Посыльный, придворный пятого ранга, доставил и письмо:
«Часто я получал от тебя письма, но написанное не твоей рукой заставляет меня тревожиться. Я рад, что мои молитвы были услышаны и что всё прошло легко. Загадывать наперёд мы не можем, но мне хотелось бы, чтобы в будущем ты обязательно ещё раз доставила мне такую радость. Эти подарки пусть пойдут в награду вашим посланцам. Ты, которая стала матерью моих сыновей, мне очень дорога, и я мечтаю только о том, чтобы поскорее увидеть тебя. Если это возможно, напиши мне хоть несколько слов ‹…›.
— Как трогательно наследник престола относится к тебе, Матери его сыновей, — сказала жена Масаёри, прочитав письмо. — Он пишет, что тревожится, когда письма написаны не твоей рукой. Напиши ему что-нибудь, хоть ты и не встаёшь с постели.
Фудзицубо написала наследнику в ответ:
«Спасибо за Ваше письмо. У меня ещё нет сил взяться за кисть, но поскольку Вы беспокоитесь, я пишу Вам, лёжа в постели. Мне было очень страшно перед родами, но они прошли благополучно, до сих пор всё обстоит хорошо. Да что-то будет завтра? Вы пишете, что я, мать Ваших детей, ‹…›, сегодня я так думаю. Подарки, которые Вы прислали якобы для посыльных, доставили большую радость не только мне, но и моему отцу. Об остальном напишу потом».
Мать её запечатала письмо и отправила во дворец, вручив посыльному полный женский наряд, а низшим слугам соответствующее вознаграждение.
Прибыли подарки от Первой принцессы: прекрасная одежда для Фудзицубо, Масаёри и пелёнки для новорождённого. Белые коробки, расписанные жёлтым, были доверху наполнены серебряными и золотыми монетами. На каменном декоративном столике, изображавшем взморье, были установлены традиционные журавли, и рукой Накатада написано:
«На крепкой скале,
Что вечно
