в путешествии наслаждаться прекрасными вещами и слушать замечательное исполнение. Все сопровождающие были чем-то знаменитыми молодыми людьми. С ними ехали низшие слуги, которые везли коробы для одежды и коробки с едой.
Собрались в усадьбе Накатада на Втором проспекте, пожалованной ему императором Судзаку. Накатада приказал вынести своим спутникам угощение.
Наконец тронулись в путь. Поехали на север по Дворцовому проспекту. Там собралась большая толпа, разглядывавшая путешественников, многие из зрителей сидели в экипажах, другие были верхом, много было и пешеходов. Аристократы старались не привлекать к себе внимания,[276] но и в таком большом сборище Накатада притягивал взгляды всех.
До горной дороги за путешественниками кроме их свиты следовала большая толпа. Там провожающие с путниками распрощались. «Когда вы будете возвращаться, мы придём вас встретить», — пообещали они.
Путешественники добрались до Мидзуноо.
Накаёри в то время жил в большом, величественном храме, недалеко от которого низвергался живописный водопад. Он взял к себе дочь и учил её музыке. В тот вечер он велел сыновьям, Ямаину и Сатоину, играть одному на органчике, второму на флейте, а дочь учил играть на цитре. Как раз, когда они музицировали, путешественники и прибыли. Накаёри обрадовался несказанно, и разговорам не было конца. В кленовой роще для гостей устроили сиденья, все расселись. «Вы, наверное, устали с дороги», — сказали им, и монахи вместе с подростками из монастыря стали собирать хворост, достали серебряные чашки. Было приказано приготовить угощение. Собрали грибы, которые росли на гнилых деревьях в этой же роще, поджарили их, готовили блюда из побегов «горького» бамбука. Положив еду в серебряные чашки, поставили их перед прибывшими. Гости с удовольствием принялись за еду. Шёл оживлённый разговор. Накатада велел принести коробки с едой и угостить столичной пищей детей Накаёри и подростков из монастыря, которые ему прислуживали. Гостям подали фрукты. Несколько раз чаши наполняли вином.
Зазвучала прекрасная музыка. Дул горный ветер, и сыпались с веток алые листья. Вечер был полон очарования.
Заместитель главы Музыкальной палаты Мацуката отломил красивую ветку с большого дерева. Он преподнёс чашу с вином Накаёри и, заплакав, сказал:
— Раньше я всегда сопровождал тебя, даже когда ты ненадолго уезжал из столицы. Если бы ты мне рассказал о своём намерении уйти в монастырь, я бы последовал за тобой, стал бы твоим учеником и прислуживал тебе. Вокруг меня много людей, но после твоего ухода никакой радости жизни у меня не осталось. Мы бы вместе служили Будде.
Протягивая чашу монаху, он произнёс:
— Вместе были
Когда-то мы в Фукиагэ.
А ныне в дальних горах
Тебя навещаю.
Какая печаль!
— Сегодня, — ответил ему Накаёри, —
Приехав в горы
Любоваться клёнов парчой,
Вы живо напомнили мне
О днях безмятежных,
Что провели мы в Фукиагэ.
Накатада продолжал:
— Старого друга проведать
В горы спешат
Царедворцы.
Ветер, о том разузнав,
Всю землю парчою устлал.
Судзуси сложил:
— Узнав, что друга
Мы собрались навестить,
Осень в роскошный наряд
Все горы,
Все клёны одела.
Суэфуса, вспомнил, как когда-то давно, когда он сам был студентом Университета, увидел в свете факелов Накаёри на празднике Встречи звёзд, и сложил:
— На Встрече двух звёзд
Впервые
Тебя увидал я.
Ах, как странны порывы
сердца людского!
Тадакосо произнёс:
— Уйдя от мира страданий
В столь диких горах,
Увы, я не смог оставаться.
Глядя вокруг, понимаю
Глубину твоих устремлений.
Юкимаса сложил:
— Всё изменилось
В государя чертогах,
Как ты их покинул.
