мамкиной книги перенесло его душу ненадолго в здание гостиницы, дабы мог он отыскать здесь своего врага. А там, за дверью…
– Может, мне тогда просто померещилось??–?прошептал он. – Бог Солнца, если ты есть, сделай, чтобы это было так.
Иван перехватил меч поудобнее и саданул ногой по двери.
– Вот и пригодились навыки вышибания дверей, – пробурчал себе под нос Иван, перешагивая через золотистый порожек.
В номере царил полумрак. Иван пошарил по стене, нашёл выключатель, нажал на него, но света от этого не прибавилось. Он двинулся на ощупь вдоль стены, щурясь и пытаясь что-либо разглядеть в темноте. Почти закатившееся солнце ещё бросало в окно свои умирающие лучи, в свете которых смутно различались силуэты мебели, вешалок, межкомнатных дверей…
Иван крался на цыпочках, настороженно слушая темноту. Но в громадном номере было тихо, словно в гробу. Парень обошёл стол и острием меча осторожно приоткрыл следующую дверь, ведущую в гостиную.
Здесь было гораздо светлее. Колеблющееся пламя нескольких десятков свечей хорошо освещало комнату. Особенно много было их возле накрытого чёрной материей маленького столика, видимо выполнявшего функцию алтаря. На столике были аккуратно разложены человеческий череп, несколько длинных гвоздей, напоминающих маленькие кинжалы, окровавленная гитарная струна с клочком приставших к ней волос. А над алтарём…
Над алтарём висел живой крест.
Видение не обмануло. Прямо на стене такими же, как и на столике, гвоздями была прибита девушка. Голова несчастной безвольно повисла, спутанные волосы упали на грудь. Кровь медленно сочилась из пронзённых железом ступней и ладоней. Тяжелые красные капли, срываясь с окровавленных пальцев, падали вниз, в специально подставленные на полу металлические сосуды.
– Маша!?–?закричал Иван не своим голосом и, отбросив меч, кинулся к девушке.
Она была ещё жива. Грудь еле заметно поднималась и опадала, но девушка была без сознания.
– Маш, я сейчас, сейчас! Ты только не умирай, ладно??–?бормотал Иван, пытаясь выдернуть глубоко всаженный в стену гвоздь. Он сразу же перемазался в кровище, руки соскальзывали с железа, но всё-таки гвоздь помаленьку начал поддаваться. Ещё рывок… Наконец гвоздь вылетел из стены вместе с насаженной на него рукой?–?железо намертво застряло в ладони.
Темнота в углу зашевелилась. Иван мог поклясться, что секунду назад там никого не было. А теперь…
Мрак отделился от мрака, и чёрный человек вышел из стены. Адским огнём сверкали его глаза, и неестественно длинные, белые, худые руки свисали из рукавов плаща цвета ночи, напоминая кости высохшего скелета.
Сейчас он казался значительно выше, чем тогда в метро. Мерзкая безгубая улыбка плясала на его бледном лице.
– Ну, здравствуй, человек, – прошелестел свистящий голос, искажённый акцентом и чем-то напоминающий змеиное шипение. – Тебе же говорили, что не к лицу жрецу Бога Солнца поддаваться людским эмоциям. Я-то думал, ты достойный противник. А ты всего-навсего жалкий человечишка… Убей его, девочка.
Чуть-чуть шевельнулись его костлявые пальцы…
Медленно подняла голову распятая девушка, вперив в Ивана взгляд стеклянных, бессмысленных глаз…
Он не успел как следует заслониться. Длинный железный гвоздь, торчащий из ее пронзённой насквозь ладони, скользнул по его руке, распорол кожу на предплечье и глубоко вонзился в грудь.
Иван охнул, качнулся назад и потерял равновесие. Но не боль в груди заставила его упасть на колени. Рука, которую разодрало острие гвоздя, внезапно запылала огнём. Пламя буквально за секунду охватило всё тело Ивана, превратив его в кусок плавящейся лавы и невыносимой боли…
Эндрю Мартин невольно попятился назад. От парня, корчащегося на полу, шло какое-то странное свечение и невыносимый жар. Казалось, от немыслимой температуры сейчас запылает всё здание…
Но это продолжалось недолго. Прошла секунда, другая… Исчез огонь, просвечивающий сквозь кожу человека. С пола поднимался жрец Бога Солнца, на руке которого багровым пламенем пылал наконец-то завершённый Крылатый Диск?–?знак окончательного посвящения в Меченосцы.
В груди бывшего музыканта родилась боль. То Змей Сетх в дикой злобе грыз плоть своего слуги…
Эндрю взвыл от ярости и бросился на Ивана.
Томпсон первым заметил открытую дверь номера в конце коридора и ринулся туда. Теперь уже Макаренко еле-еле поспевал за напарником. Полицейский нёсся по коридору, рыча на ходу, как раненый зверь. Он первым забежал в гостиничный номер, и сразу же там загремели выстрелы.
Макаренко пулей влетел в комнату и остолбенел.
В гостиной бились насмерть два человека. Но человека ли? Один?–?высотой под два метра, худой, как скелет, с горящими красными глазами и руками с неестественно длинными пальцами, больше похожими на когти, рвал другого. Из безгубого рта красноглазого неслось страшное змеиное шипение, от которого стыла кровь в жилах.
Его противник, пониже ростом, с заострившимися чертами лица и круглыми глазами, перечёркнутыми длинным звериным зрачком, бил с неменьшей яростью, шаг за шагом отступая назад, к лежащему на полу сверкающему мечу.
Но страшно было не это. Колеблющийся огонь горящих свечей отбрасывал на противоположную стену две тени. Но не было в тех тенях и намёка на человеческие очертания. Там, на стене, сражались насмерть гигантские силуэты. Вздымалось и опадало кольцами тело огромной змеи, быстро и страшно молотящей соперника острой, как копьё, головой. А над ней била парой крыльев гигантская птица, клюя и полосуя когтями извивающуюся плоть чудовища…
Красноглазый побеждал. Вот он схватил противника за шею, приподнял и ударил спиной о стену, продолжая держать его на вытянутой руке.
– Ты думал, что можешь справиться со мной, человек?!?–?прошипел Эндрю Мартин.
Томпсон снова несколько раз нажал на спуск. Тупорылые пули ударили в тело красноглазого, но тот лишь несколько раз слегка дёрнулся и остался стоять на месте. Его бледное, как у трупа, лицо медленно повернулось в сторону полицейского.
– Как вы мне надоели, люди, – прошипело чудовище. – Убей его, – бросило оно через плечо и снова повернулось к своему полузадушенному врагу.
…Томпсон вдруг увидел, как глаза Макаренко начала заволакивать прозрачная белая плёнка. Он медленно, словно сомнамбула, стал поворачиваться к полицейскому, поднимая пистолет. Лицо следователя исказила гримаса боли, словно человек пытался бороться с чужой волей, захватывающей его тело. Но что была сила человеческого разума в сравнении с мощью древнего божества? Ещё мгновение?–?и Андрей несомненно стал бы ещё одной управляемой куклой, если б в эту секунду кулак Томпсона не врезался ему в челюсть, погасив сознание, которое пытался подчинить себе Эндрю Мартин.
Бесчувственное тело Макаренко упало на пол. Томпсон, хрипя от ярости, бросился к Эндрю, но тот лишь взглянул на него?–?и тут же ужасная невидимая сила подхватила полицейского, словно пушинку, отбросила в сторону и шмякнула об стену. Он ударился спиной и затылком и тут же потерял сознание.
…Железные пальцы чудовища всё сильнее сжимались на шее. Иван, обессиленный сеансом ясновидения у Пучеглазого и ещё не пришедший в себя после окончательного этапа Посвящения, чувствовал, что умирает. Смятая трахея не давала воздуху прорваться к лёгким, пережатые артерии перекрыли путь крови. Он стремительно задыхался, всё реже билось его сердце. И даже вся сила Бога Солнца не могла оживить человеческое тело, измученное испытаниями и разодранное в клочья когтями служителя Сетха. Внизу, на уровне его груди, пылали огнём красные угли глаз и свистящее змеиное шипение толчками стучало в уши.
– На кого ты поднял руку, человек? Нет, ты не человек, ты собака, посмевшая тявкать у моих ног! За это ты сдохнешь, и для этого мне не понадобится меч твоего хилого бога.
