— Я уже говорил, беда у меня, Родя, — в голосе Интеллигента что-то неуловимо изменилось, он слегка похолодел. — Жизнь поперек легла, я дважды по мокрому прошел. Ты мне поможешь.
Намек был столь прозрачен, что Иван Парфентьевич сразу и ответить не смог. Ясно, что два убийства или три — и обвиняемому и суду совершенно безразлично.
— Хорошо, — Родин мелко кивал, словно собеседник мог его видеть. — Когда ждать?
— Скоро, Родя, днями. Спасибо и удачи тебе.
Всем КПП Советского Союза в дополнение к ориентировкам одиннадцать восемьдесят два и одиннадцать девяносто четыре сообщаем:
Есть все основания предполагать, что преступник, захвативший золото, совершил два убийства...
Всем пограничным постам, осуществляющим проверку документов, при выявлении каких-либо ошибок или несоответствия быть предельно осторожными. Постоянно проводить инструктаж всего личного состава, повысить бдительность и взаимосвязь служб.
В классе, похожем на школьный, майор Волин проводил занятия офицерского состава. Он держал в руках книгу в твердом переплете:
— Нечасто встречающийся прием: на обложке книги одно название, — майор открыл книгу, — на титульном листе то же, — он перевернул несколько страниц, — а содержание — грубая антисоветчина. Капитан Бравин!
Бравин встал, майор посмотрел на него с симпатией и спросил:
— Почему, Олег Сергеевич, вы заглянули в книгу?
— Этот господин не походил на человека, который читает Чехова. И потом... книг у него было несколько. Зачем, спрашивается, в дорогу брать целую библиотеку? — Бравин пожал плечами.
— Не темни, Олег, было что-то еще, — сказал кто-то.
— Вы же сами знаете, — ответил Бравин, — словами это не передать.
— Интуиция, — подсказали из класса.
Бравин оглянулся:
— Толя, ты это произнес как ругательство.
Раздался смех, майор сделал паузу, кивнул Бравину:
— Садитесь, — и продолжал: — К сожалению, у нас не только победы. — Он взял со стола иллюстрированный журнал, показал всем фотографию обнаженной девушки в потоке воды: — Что это?
— Порнография.
— Эротика.
— Искусство, — сказал майор.
— Она же голая...
— Обнаженная, — поправил майор, — по вашей мерке, половину Эрмитажа следует закрыть, — он взглянул сердито. — Я говорил и буду повторять бесконечно. Кто вы, лейтенант Тулин, для приезжающего к нам гостя?
— Советский человек, — хмуро ответил Тулин.
— Первый! — майор поднял палец. — Первый советский человек, когда встречаете, и последний, когда провожаете, каждая наша ошибка — пятно... Скверно для всех нас, — майор вновь взял журнал, пожал плечами. — Возможно, человек впервые приехал... Стыдно.
Возвращаясь с офицерских занятий, Бравин встретился со своими пограничниками, и они вместе пошли по аллее.
— Олег Сергеевич, — спросил Трофимов, — вам приходилось вступать в... — Трофимов сделал зверское лицо и взмахнул руками. — В схватку?
— Нет, судьба миловала, — Бравин рассмеялся.
— Товарищ капитан... — многозначительно произнес прапорщик Грузинцев.
Бравин подмигнул ему: помалкивай.
— Сколько лет на границе, — торжествующе произнес Трофимов, — а не приходилось. Чего же вы нас до седьмого пота гоняете... Защита такая... Защита иная...
Все притихли, глядя на Бравина, который согласно кивал. Ободренный всеобщим вниманием, Трофимов продолжал:
— Времена Карацупы давно прошли. И не на заставе мы, на КПП. «Здравствуйте, пограничный контроль. Прошу предъявить документы». А вы каждый день нам повторяете, что возможна попытка прорыва особо опасного преступника.
— Вы абсолютно правы, Василий, — Бравин остановился, взглянул на несколько разочарованные лица и повторил: — Правы. Только я не знаю... что вас ждет за поворотом. Неясно? Жизнь внезапно остановит вас и скажет: «Здравствуйте, пограничный контроль». И я стараюсь, чтобы вы на своем КПП оказались на высоте. Спасибо за службу, отдыхайте. — Бравин пошел к выходу.
— До свидания, товарищ капитан, — нестройно ответили ребята.
— Что нас ждет, за каким поворотом? — недоуменно спросил пограничник.
— Вон за тем, — Грузинцев показал на угол здания.
— Там меня ждет столовая, — сказал Трофимов, и все рассмеялись.
Бравин уже подходил к шлагбауму, когда его окликнули:
— Капитан! Олег Сергеевич!
Бравин повернулся и увидел замполита майора Ильина, который быстрыми шагами догонял его.
— Домой? — спросил майор. — Значит, нам по дороге. Да, совсем забыл, — он похлопал по карманам, достал бумажку. — Ты интересовался журналистом Югановым... Он в полном порядке. Я говорил с редактором журнала. Талантливый, порядочный... — майор, вспоминая, рассмеялся. — Только Юганову люди забыли сообщить, что он уже взрослый.
— Прекрасно, значит, я ошибся, — сказал Бравин.
— Это постоянные напоминания о бдительности сказываются. Два убийства, такое ограбление, вряд ли преступник пойдет через нас...
— Однако ясно, что пойдет... Здесь ли или в другом месте, но пойдет, не передаст награбленное кому-то, убийца не останется в стране. У нас ему не жизнь, — сказал Бравин.
— Он пойдет через Шереметьево, в капстрану.
— Куда паспорт раздобудет, туда и пойдет, — возразил Бравин. — У него вряд ли есть выбор.
Майор Ильин притворяться не умел, и его попытка изобразить, что встреча их случайна, смущала его самого.
— Ты меня на чашку чаю не жаждешь пригласить? — спросил майор.
— Хочешь увидеть Наташку, выяснить, каковы дела семейные у капитана Бравина?
— Хочу, — признался майор и облегченно вздохнул. — Я буду вслух говорить, о чем последние дни думаю, а ты хочешь — мотай на ус, а не хочешь — вежливо улыбайся.
— У меня нет усов, и я знаю, о чем думает замполит, — сказал Бравин.
— Поделись со мной, — усмехнулся майор. — Интересно послушать.
— Замполит думает, что капитан Бравин неплохой офицер и человек, но в личной жизни у него не все ладно. И надо бы ему помочь, да неизвестно, как ухватиться. А ты не хватайся, Петр Иванович, оставь мою личную жизнь в покое. Я разберусь, — голос у Бравина при последних словах стал сух и неприятен.
— Рад бы, Олег, да не могу, — майор развел руками и виновато улыбнулся. — Ни как офицер- коммунист, ни как приятель твой.
— Офицер, коммунист, — перебил Бравин, — это одно! А приятеля я могу послать так далеко, где и шпал никто не укладывал.
— Считай, я уже туда сбегал и вернулся, — майор взял остановившегося Бравина под руку, подтолкнул вперед. — Скажу тебе парадоксальную вещь: из-за того что ты высоконравственный человек, порой витаешь в облаках, ты становишься наивен...
