покосившуюся сараюшку, из которой с гневным мявом выскочил кот. Под смех и улюлюканье вандалов он метнулся в одну сторону, затем в другую, а потом с разгону прыгнул на наш вяз и в мгновение ока был уже над нашими головами. Оля в ужасе зажала свой рот рукой, сдерживая крик.
— Оставь животное, — крикнул один урка другому, решившему согнать кота палкой. — Дел других нет?
Кот, сжавшись на ветке, поглядывал то на нас, то на пылающие дома. Оля прижималась ко мне, а я — не понимая, когда это началось, — обнимал ее, мягко поглаживая по голове и спине.
— Ведь все будет хорошо, правда? — жалобно спросила девочка.
— Правда, — ответил я, хотя не испытывал подобной уверенности.
Нё знаю как, но я умудрился задремать. Проснулся оттого, что услышал внизу знакомый голос:
— Не кажется ли тебе, дружок, что на этом деревянном дереве кто-то есть? — вкрадчиво вещал Квадрат. — Эй, если ты собрался отсидеться, — не получилось! Спускайся, сделай малую милость, а то мой товарищ свистнет в свисточек, и тогда здесь соберутся такие люди, что спускаться уже и не захочется, а придется!
В зареве пожаров их было хорошо видно — двух моих сокамерников, Скриню и Квадрата. Первый ничего не говорил, во рту у него было что-то вроде соски — видать, и впрямь свисток.
Я потянулся к коту, надеясь скинуть его вниз, но он был слишком высоко.
— Спускайся, я говорю! — уже гораздо более грозно заорал пироманьяк. — Иначе вниз упадет твой труп!
— Нет, нет, — зашептала Оля, когда я попытался высвободиться из ее объятий. — Они убьют нас!
— Оставайся здесь, — тихо сказал я. — Мне эти гаврики знакомы, отбрехаюсь.
Путь вниз занял времени куда больше, чем дорога наверх. Иногда я чуть поскальзывался на неровных плашках и надолго замирал, ощупывая ногой ствол.
— Какие люди! — восхитился Квадрат, узнав меня. — Знаешь, Молчун, через пару минут после того, как мы свалили из тюремной тюряги, на нас наткнулись Фантом, Зверь и Лысый. Если бы ты был с нами, они бы только зубами скрипнули — клац, клац, — ты же знаешь, тебя боятся. А нас они сшибли с ног, раздели, побили и отправили дальше. Вроде как младенчиков новорожденных! И это — из-за тебя.
— Посадить его на перо, — хрипло произнес Скриня, вынув изо рта свисток. — Потом отмажемся, скажем, он сам напал, да?
— Не-е-ет! — радовался Квадрат. — Это быстро и глупо. Мы скажем, что он был с Бастыком, что угрожал нам, пытался подкупить. Пусть пройдет через тюрьму Пилигрима. Там редко кто за пару дней с ума не сходит.
— Да ладно, ребята, — в извиняющемся жесте развел я руки. — Было и прошло, за мной должок. А я долги всегда отдаю.
— Он разговаривает! Слышишь, Молчун словами разговаривает, по-человечески! — юродствовал Квадрат. — Как, простим ему ошибочку?
Сам он явно прощать не собирался — садист и урод, что с него взять? Зато Скриня задумался. Ну, шевели мозгами, аферист, — Молчун готов быть тебе должным, не шушера какая, а серьезный человек, уважаемый!
— У вас ведь наверняка не все гладко, и я лишним не буду. — Я чувствовал, что иду в правильном направлении. — Расскажите, что вообще происходит?
— Эй… — начал было Квадрат, но второй мой сокамерник его перебил:
— Да ладно, геометр, забодал, да? Молчун ошибся, Молчун готов заплатить, да?
— Готов, — подтвердил я.
Меня даже не связали — они были уверены, что деваться мне некуда.
— …Сам прикинь? — привыкнув к мысли, что отомстить не получилось, Квадрат незаметно даже для себя уже пытался ко мне подлизаться. — Спрашивает — можешь бомбу? Я — могу. Спрашивает — можешь пушку? Я — не могу!
Тут Квадрат сделал большую театральную паузу — как же, он в лицо Пилигриму сказал, что чего-то не может!
— Зато, говорю, могу ракеты взрывастые сделать. Вроде фейерверка, только страшнее.
— Квадрат у нас теперь авторитетный мужик, да, — подтвердил Скриня. — Хрень вроде напалма делает, бомбы, ракеты, да?
Из их рассказа я смог восстановить всю хронологию событий. Первые два дня в городе был беспредел — убийства, изнасилования, поджоги.
Стихийно собравшиеся ватаги пытались штурмовать здания, из которых утром и днем выпускали заключенных, — естественно, безуспешно — с дубьем против пулеметов.
На третий день власть в городе взяла группа авторитетов, из которых самым серьезным был Пилигрим. Сразу же в руководстве появились разногласия — Пилигрим считал, что нужно просто дожить до конца эксперимента, а потом спокойно вернуться на нары.
Большая часть авторитетов с ним была не согласна. Между собой они расходились в способах получения свободы — взятие заложников из забаррикадировавшихся ментов и из отказавшихся эвакуироваться местных жителей; автомобильный прорыв сквозь блокаду (а город заблокировали войска) с последующим рассредоточением; даже простой отказ от эвакуации по окончании эксперимента — не будут же менты всех урок скопом убивать!
Пилигрим расколол своих противников, предложив подождать с окончательным решением. Кто-то согласился, кто-то (и в том числе Бастык, второй по влиянию после Пилигрима авторитет) категорически отказался.
Началась война. Пилигрим смог наладить радиосвязь между районами и с помощью Квадрата и еще нескольких энтузиастов создал мини-цех по производству взрывчатки и ракет.
Бастык с товарищами проиграл войну, несмотря на то что большинство мелких стычек осталось за ним. Самого Бастыка взорвали ракетой, пущенной в окно, чуть меньше суток назад. В данный момент Пилигрим вычищал районы, стараясь найти ближайших сподвижников своего оппонента, которые могли мутить воду и дальше.
Я все больше беспокоился за Олю. Мне уже казалось, что нужно было взять ее с собой — я почти наверняка смог бы защитить ее от Скрини и Квадрата.
Правда, от старших урок я бы ее не укрыл. Значит, надо постараться отделаться от сокамерников и вернуться к Оле. А там дальше разберемся!
Но мои приятели явно рассчитывали, что теперь я останусь с ними. Одно то, что я был рядом, поднимало их статус среди других малолеток.
— Это Молчун, он с нами, да, — повторял Скриня как заклинание, когда рядом кто-нибудь появлялся — в основном взрослые из заградотряда.
Ближе к утру вся южная половина частного сектора сгорела. Поймали человек сорок из сподвижников Бастыка, еще полтора десятка убили, но больше всего было «поселенцев» — так называли тех, кто решил просто пожить, наслаждаясь относительной свободой.
Этих было человек четыреста, многие — стихийно сложившиеся пары. Все проходили через опознание и небольшой допрос, после чего либо отправлялись в тюрьму к Пилигриму, либо получали «паспорт» — полароидную фотографию с подписью одного из авторитетных людей на обороте.
— У меня есть несколько банок сгущенки, да, — заявил Скриня, зевая, когда с меня сделали снимок и выдали «паспорт». — Пойдем к бабам? Я знаю одну, ей пофиг, сколько тебе лет, было бы что-нибудь вкусное, да.
Квадрат хмыкнул. Его интересовал только огонь, ни мальчики, ни девочки не вызывали в нем ничего. Однако я решил, что если Скриня будет у бабы, то смогу избавиться от Квадрата.
Впрочем, ничего придумывать не понадобилось — Квадрат заявил, что хочет спать, Скриня один
