и на меня, прошагала в комнату. Самым наглым образом, все так же молча. Оставив цепочку грязных следов. Зараза…
Катька потрусила за зеленой незнакомкой, я побежал за ними.
Незнакомая красавица стояла посреди комнаты, критически оценивая обстановку. Красавица была недовольна.
— Рухлядь, — бормотала она, — дрянь, рвань…
— И пьянь, — вмешался я. — Вы кто будете? Чему обязан?
— Кто, кто… — скривилась красавица. — Суженая. Ох, как не везет… фатально не везет! В судьбу веришь?
Угу. Суженая. В судьбу. Веришь… Это мне не везет.
— Увы, — я развел руками. — Зато верю в осенние обострения.
— Ну и дурак, — сказала красавица. — Это все мы выкинем. Впрочем, и халупу надо сносить… терем строить… хотя на фига нам здесь терем? В Москве построим!
— Еще какие будут распоряжения? — я вытянулся во фрунт и отдал честь.
— К пустой голове руку не прикладывают, — проворчала красавица, хотя я и был в шапке по случаю болезни. — Чаю дай.
Красавица уселась за наш круглый стол. Катька запрыгнула на стул напротив нее, задрала ногу и принялась демонстративно вылизываться. Я пожал плечами, включил плиту, поставил перед незнакомкой чашку с блюдцем, подвинул поближе заварной чайничек.
— Работаешь? — красавица подтащила к себе чайничек и сунула нос в заварку.
— Угу, — сказал я. Заварка была так себе, вчерашняя была заварка. — Кочегаром, в поселке.
Красавица скривилась.
— Зато сутки через трое, — похвастался я, доставая из серванта банку с остатками варенья. — Есть время на картины. Может, настойки? Вы, верно, продрогли. Погоды-то нынче…
— Не пью, — отрезала красавица. — И ты бросишь!
Запищал на плите чайник, воды в котором было как раз на чашку. Я налил красавице чаю, достал масло и хлеб.
— Кочегар, — пробормотала красавица задумчиво, — что такое кочегар?
— Типа дворника или сторожа, — пояснил я, — только с лопатой.
— Боже мой, — схватилась красавица за голову, — боже мой, как попала… И тебя устраивает? Ты ничего не хочешь? Другое тебя не радует?
— Почему не радует? — удивился я. — Очень даже радует!
— Что? — встрепенулась красавица.
— Ну, — сказал я, — ну как? Много чего радует, так сразу и… Ладно. Радует, когда весна и девушки в легких платьях. Когда земляника и яблоки, когда гитара и дудки, и чтобы выходной и солнышко… и чтобы лес и речка. Сыр радует, покой радует, и выспаться наконец — тоже радует. Радует, когда кошка, — я погладил Катьку, — когда поэты, а не милиционеры, когда коньяк или, на худой конец, портвейн. Бездельничать радует, рисовать радует, пиво радует!
— Кошмар, жуть, бред, — красавица спрятала лицо в ладонях. — За что мне мужик… Слушай, а лук у тебя где?
— Все-таки простудились? — забеспокоился я. — Почистить луковку или просто разрезать? Послушайте совета, ничего этот лук не помогает — махните водки. Вот я вам сейчас стаканчик…
— К черту водку! — рявкнула красавица. — Лук со стрелами! Ты же палил в воскресенье, в белый свет как в копеечку!
— А, да это Леня, сосед… купил какой-то навороченный, спортивный. Я один раз и стрельнул, интересно было, далеко ли получится. Получилось — далеко, сосед меня за стрелу чуть не убил…
— Ты сам чуть не убил! — красавица задрала рукав свитера и показала руку. На зеленоватой руке имелась ранка — так, царапина, ничего серьезного. — Еще сантиметр правее… думать надо, что делаешь! Я уже спать устроилась, как тут увернешься…
— Извините, — сказал я, не зная, что сказать.
— Чего теперь извиняться, — красавица отхлебнула чаю. — Судьба — она и есть судьба. Но учти, я царевна, и ты у меня будешь соответствовать. Царевичем будешь!
Я открыл буфет, налил рюмку рябиновой и тяпнул. Кое-что стало проясняться. Значит, царевна… это бывает. Кажется, не лечится. Впрочем, по царевнам я не специалист.
— У нас типа демократия, — предупредил я. — Нету царей, да и с царевичами напряженка.
— Тогда депутатом, — отмахнулась красавица, — не в названии суть. А потом, понятно, президентом. У тебя бандиты друзья есть?
Я покачал головой и тяпнул еще рюмку.
— Будут. Судьба зла, поднимешь и козла… Эх, дыра наш район, ну да не беда, и не из таких мест вырастали. Кстати, имей в виду — спать мы будем отдельно, пока ты первый миллион не заработаешь!
Катька не выдержала, утробно зарычала и вскочила на стол. Нахально. С лапищами! Я перехватил мерзавку ладонью под пузо.
— Это еще что! — я потряс Катьку в воздухе и откинул в сторону, к печке. — Нельзя на стол! Сто раз говорено! Вот кого-то в следующий раз да за шкирку!
Катька мявкнула, приземляясь, и ушла за угол, брезгливо подрагивая хвостом.
— Правильно, кошку вообще надо выгнать, — сообщила красавица, — с детства их ненавижу. Главное, есть — не едят, а все равно охотятся, давят. Вот сегодня и выгоним… Но это мелочи. Учти главное: ты пока человек, но будешь делать, как я скажу, станешь политиком. Поначалу поподличать придется, попрогибаться… это не трудно; втянешься — понравится. Зато потом ты их всех сам… Слушай, а врать умеешь?
Я рассеянно кивнул, глядя на угол печки.
— Не ври, разве ж это умеешь? Научу, чего там… Убивал? Хорошо, хорошо, самому и не надо, это я так. А кому легко? Главное, дурь из башки выкини, кашу из ушей высыпь да меня слушай…
За печкой с грохотом упала кастрюлька. Дело было плохо.
Я подскочил к царевне, рывком поднял ее на ноги и подтолкнул к окну.
— Уходите. Быстро. Иначе ни за что не отвечаю!
Но я опоздал: из-за печки появилась Катька.
В кокошнике.
— Екатерина Васьковна, держи себя в руках! — крикнул я. — Пес с ней, подумаешь!
Катька послушалась — в том смысле, что уперла руки в боки.
— Ну, — прошипела она, — держись, мымра зеленая. В лоскуты тебя, на куски рвать буду… Ты в чей дом, сучка приблудная, заявилась?
— Ошибочка вышла, — пробормотала царевна, вжавшись спиной в окно и нащупывая на раме шпингалет, — я сейчас, я мигом…
— Придушу! Раздеру! Уничтожу! — взвизгнула Катька и прыгнула.
Мне удалось перехватить ее в прыжке, мы рухнули и покатились по полу.
— Уходите! — проорал я. — Уходите скорее, не удержу!
— Мразь земноводная! — бесновалась Катька, вырываясь. — Дай я ее кусну! Один раз! Там на шее позвонок подходящий есть, раза хватит!
— Предупреждать надо! — провыла царевна, трясущимися лапками распахивая окно и забираясь на подоконник. — А ты дурак, мужик, счастья своего не понимаешь! Так мужиком и подохнешь!
И огромная жаба скакнула с подоконника в дождь.
— Чтобы близко к дому не подходила, — крикнула Катька, — выслежу — мало не покажется!..
…«Скучная история» кончилась, я положил книгу на грудь и откусил от яблока сразу половину. Судя по шуму, дождь за стенами зарядил с новой силой. Я поправил подушку, потянулся к магнитофону. Катька обеспокоенно вскинула голову. Битлы негромко запели про «ол ю нид из лаф».
Наверное, они были неправы.
Впрочем, Катька думала иначе: заурчала и полезла ко мне под одеяло, в тепло. Я таких действий
