дюжих конвоира уже несли меня куда-то все в том же сачке. И только в коридоре подсознание вытолкнуло на поверхность сигнал тревоги:
— Я против! — капризно верещал внутренний голос. — Да что такое?! То нас в клетку сажают, то взрывом по воздуху несет, то тонем! Теперь нас еще и расстреляют! Чего-то в этот раз сказка наша дурацкая какая-то!
Вот трудно не согласится с таким здравым утверждением. Молодец, кстати, мне тоже кажется, что в этом путешествии события закручиваются уж очень стремительно и опасно для их участников.
Стоп! Меня же расстреливать несут! Я в панике заметался в сачке. Хм, а он далеко не для бабочек предназначен — прочная сеть, наподобие рыболовной. Это с каких пор полицейские участки оснащены подобным инвентарем?
— Лучше подумай, — встрял в мои размышления внутренний голос, — с каких пор в столице Империи манулу ставят памятник, а в провинции тебя ловят и пытаются расстрелять?!
Что будет с Настей — вот более своевременная мысль! Я — Манул Ее Величества императрицы Роланы. Похоже, что за это меня сейчас и казнят, а ее-то за что? Пусть она еще сидит в камере, но потом-то о лоторине вспомнят! Что ѕ ее тоже к стенке, за компанию, так сказать?! Я снова забился в руках у конвоиров, как рыба в садке.
Тщетно! Крепкие руки стражников надежно держали сачок, растянув его за края. Ячейка в нем крайне мала — даже моя лапа не проходит. Специально для переноски кошек сплели?! Да что происходит в этой стране, где честных манулов хватают, сажают в тюрьму, а утром ведут на казнь?!
Додумать важную мысль мне не дали — сачок небрежно бросили у какой-то стены. Рядом уже стояла группа солдат с ружьями.
— Расстрельная команда? — паническая мысль пронеслась в голове.
Командовал ими все тот же офицер, который вчера разговаривал с рыбаками, а сегодня, мерзкий подхалим, так подобострастно поддакивал начальнику.
— Только мелкого моросящего дождика не хватает, — мрачно буркнул внутренний голос.
— И тревожной музыки для создания соответствующего настроения у зрителя, — добавил я угрюмо, отрешенно представив себя в кинотеатре или у экрана телевизора.
Спасительных мыслей в голове не появлялось — глухая кирпичная стена сарая, пять человек с ружьями под командованием исполнительного офицера и заключенный в мешке из рыбацкого невода. Рядом улица, но она абсолютно пустынна в столь ранний час.
Что за нравы стали в нашей Империи, что без суда и следствия можно расстрелять человека в центре города во дворе полицейского участка? Как они без меня до такого докатилась?! Что случилось с Роланой, раз она терпит такие безобразия?
— Не человека, а манула, — резонно заметил внутренний голос, — а правительница может и не знать всего, что творится на задворках Империи.
— Да-да-да, — согласился я, — эту байку о «добром царе» и «злых боярах» рассказывают населению в каждом тоталитарном государстве. Грош цена такой императрице!
Мне стало грустно и обидно. Вот плоды моих веселых приключений в первом путешествии — кирпичная стена и дула мушкетов. Хм, а имперская армия до сих пор воюет по-старинке — свинцовая пулька, порох на полке и кремневый замок. Я вспомнил автоматы и пулеметы Вилянги и горестно вздохнул. Затем упрямо тряхнул головой — теперь это не мои проблемы. Раз вместо почестей и славы меня встречают побоями, тюрьмой и эшафотом, то пусть сами принимают «гостей» с юга. Посмотрю, как эти бравые вояки с допотопными пукалками будут выглядеть на фоне вилянгских танков.
От обиды и жалости к самому себе защипало в носу. Вот же ерунда какая получилась — преодолеть столько трудностей, сбежать из лап врагов, переплыть океан и так влипнуть в родной стране! Куда Ролана смотрит?! Что это за Империя у нее такая?
— Ты это уже говорил, — меланхолично отметил внутренний голос, — давай лучше поразмыслим о чем-нибудь позитивном. Хотя в данной ситуации, как говорят люди верующие, пора о душе думать.
Неужели второе путешествие закончится так бездарно — меня расстреляют? Кстати, здесь я погибну, а что дальше? Перенесусь обратно на Землю под колеса автобуса или наступит окончательная загробная жизнь? Ни один из вариантов не устраивает — грустно как-то. Куда ни кинь, везде клин — там автобус, здесь расстрельная команда.
Настя сейчас сидит в камере и ждет моего триумфального возвращения, потому что перед тем, как открылась дверь камеры, я хвастал ей, что достаточно мне поговорить хоть с кем-то из старших офицеров полиции, как нас сразу освободят и с почестями доставят в столицу. Ага, поговорил — вот, сижу, жду, когда подадут карету. Вон и сопровождающие готовы — солдаты строились напротив меня в линию и заряжали ружья. Офицер встал на правом фланге. Подождал, пока все справятся с мушкетами, и крикнул, подняв вверх руку:
— По неизвестному существу, выдающему себя за нашего любимого Манула Ее Величества императрицы Роланы, — он сделал паузу, мысленно любуясь собой (это было видно невооруженным взглядом).
Только вот мне читалось на его лице совсем иное: «Смотрите, чьим расстрелом командую! Сам Манул!» Сволочи, ведь знают же кого расстреливают! Почему?!
Это пыжащиеся ничтожество уже открыло рот, чтобы скомандовать «пли», как с улицы раздался дробный перестук копыт. Когда в кино по брусчатке мостовой несется кавалькада, частое цоканье подков по булыжникам заставляет зрителя вздрогнуть. Так это нормальные земные лошади, а если местные, шестиногие? Звук буквально бился в голове, прокатываясь от уха к уху. Солдаты опустили ружья, а офицер руку — ждали, когда проедет большой конный отряд в серых пятнистых камуфляжах.
Отряд в серый пятнистых камуфляжах…
— Пятнистые камуфляжи расцветки «город», — любезно подсказал внутренний голос, — по именному указу Роланы имею право носить только бойцы «Манульего батальона». Твоего батальона, балда! Ори!
— Батальон! — рявкнул я в сторону улицы, — Командир в опасности! Все ко мне!
Глава 8
Думаю, для нормального человека мой грозный рык слышался жалобным мяуканьем. Я и не надеялся, что его услышат сквозь шум летящего кавалерийского отряда, но… От строя «манулят» отделился всадник и направил коня к ограде полицейского участка. Мне сказочно повезло — это был один из бойцов старого, еще первого состава батальона. Его сложно было не узнать, потому что именно он угостил меня трубочкой перед встречей с Советом у мавзолея Морозки. Ловко перепрыгнув прямо с коня через ограду и мягко приземлившись между мной и строем солдат, сержант (растут люди ѕ помню его рядовым) хмуро оглядел расстрельную команду, внимательно посмотрел на меня, затем обратился к офицеру:
— Что здесь происходит?
— Следуйте своей дорогой сержант, — недовольно буркнул тот. — Это полицейская операция.
Дальнейшие события показали, что он совершил роковую ошибку. Если до этого момента гвардеец был настроен весьма миролюбиво, то сейчас набычился и еще раз посмотрел на меня. Настал час расплаты с обидчиками! Сержанту трудно было узнать в маленьком животном, опутанном сетью, легендарного командира батальона, и я подал голос:
— Гвардеец! — Черт, забыл его имя. — Зови на помощь — это заговор! Я — Манул Ее Величества императрицы Роланы! Тресдар! — Уф, вспомнил. — Ты меня угощал своей трубкой, когда мы сидели в засаде на Совет Народного Спасения у мавзолея Морозки. Вспоминай же!
— Не слушай его! — истерично выкрикнул полицейский офицер. — Это какой-то кот приблудный, выдает себя за нашего горячо любимого герой и основателя Империи. Стражники, стреляйте по ним! — Все-таки это полиция, а не армия, а то мне было непонятно, почему солдатами командует сотрудник из органов внутренних дел.
Похоже, от волнения у него совсем ум за разум зашел. Его подчиненные растерялись — ладно там какое-то животное непонятное, но стрелять в гвардейца личного батальона императрицы… да еще когда рядом, как минимум, кавалерийский взвод его товарищей… «Мда, вот дела творятся», — читалось в их глазах.
