Валентина сменила дорожный костюм на пеньюар. Она распустила убранные наверх для свадьбы волосы, умылась, а затем нанесла на губы немного блеска персикового цвета и фиолетовые тени на веки.
Боже, а вдруг они окажутся сексуально несовместимыми?
— Милая? — Ее вновь испеченный муж постучал в дверь гардеробной. — Детка? Я велел подать нам шампанского. Мне кажется, это именно то, что нам надо сегодня вечером, ты согласна?
— Ты прекрасная, моя собственная кинозвезда, — все твердил Пол, покрывая поцелуями и умело лаская ее тело. Она застонала, отдавая себя во власть его искусства. Пол, как виртуоз, целовал самые чувствительные участки ее тела, посылавшие эротические сигналы в мозг, — тыльную часть колен, каждый палец на руках и ногах, шелковистую кожу внутренней части локтя.
Но после второго оргазма Валентина лежала усталая и опустошенная. Действие таблеток стало ослабевать, и она почувствовала, как стрела боли пронзила ей спину и ноги. Она раздумывала о том, почему шепот Пола «я тебя люблю» казался таким механическим.
— Тебе было хорошо? — спросил Пол, приподнимаясь на локте. — Я был на высоте?
— Ты изумительный, — пробормотала она.
— Это было достаточно изумительно, чтобы попытаться попробовать еще раз? — Он уже придвигался к ней.
Валентина закрыла глаза и попыталась отдаться наслаждению близости с только что обретенным мужем, но настроение прошло.
Когда он отвернулся и уснул, Валентина долго лежала без сна, глядя на окна, за которыми слышался прибой.
Она перевернулась и зарылась залитым слезами лицом в подушку.
На следующее утро Валентина проснулась, ощущая прилив бодрости. Солнце, потоком струившееся в окна огромной спальни, вместе с музыкой радиочасов, снова наполнило ее надеждой.
Пол уже встал, и она слышала отдаленные удары мяча — он отрабатывал подачу на одном из кортов. Она лениво потянулась и решила, что не станет принимать таблетку сегодня утром, если только не появится крайняя необходимость. Ее утомило туманное состояние полуоцепенения, и хотелось вернуться к нормальной жизни.
Она встала и отправилась под душ. Затем погрузилась минут на двадцать в «Джакузи». Какое это имеет значение, если их близость не удовлетворила ее на все сто процентов? Это же первый раз. Будет еще много, много раз, и она покажет Полу, что значит быть по-настоящему нежным, она научит его тому, что любит сама.
Надев облегающие белые джинсы от Ралфа Лорена и просторный белый вышитый свитер, она вышла на балкон с видом на океан. Дом был построен на намывной косе, окруженной беспорядочно громоздящимися скалами, волны с шумом разбивались о них, образуя кружевную пену.
Ничего не может быть прекрасней для медового месяца!
Впервые она позволила себе расслабиться. Это только начало, уверяла она себя. Брак — это не на одну ночь, а навсегда.
— Милая? Ты так рано встала?
Пол, появившись на балконе, обхватил ее за талию и прижал к себе. Он был одет в белый теннисный костюм, от него пахло свежим морским воздухом.
— Вид… Действительно то, что ты обещал, — сказала она, улыбаясь.
Он крепко обнял ее, затем отстранил от себя.
— Боже, я так рад, что тебе здесь нравится. И рад, что ты встала и чувствуешь себя счастливой. Я вызвал физиотерапевта, он приедет из Сан-Хосе сегодня утром. Не хочу, чтобы ты потеряла хоть день.
— Физиотерапевт? Но это же наш…
— Знаю, знаю, наш медовый месяц. — Он, едва касаясь, поцеловал ее. — Но мы не можем позволить себе отступить от лечебного режима. Это всего час, детка, и я привез тебе другие обезболивающие таблетки, которые принесут тебе облегчение, не делая тебя такой вялой.
Она покачала головой:
— Я буду пытаться обходиться без них.
— Со всеми процедурами, через которые тебе придется пройти? Невозможно, милая. Знаешь, от боли сжимаются мускулы, ты разрушишь все, чего мы могли бы достигнуть.
— Но я действительно не думаю…
Пол пошел в огромную облицованную мрамором ванную, вернулся со стаканом воды и подождал, пока она покорно проглотит таблетку.
— Пойдем завтракать, а потом я покажу тебе оранжерею. Она совершенно сказочная, прямо из викторианской эпохи. Там сортов двадцать орхидей, ты можешь в это поверить? И старинная плетеная мебель.
Через две недели они вернулись в дом в Холмби-Хиллз — это довольно богатый район, тесно связанный с Беверли-Хиллз. Эдгар нажал на нужные пружины и добился, чтобы они поселились в этом доме на год, пока его хозяин, театральный актер, играл на Бродвее. При доме был маленький, но изысканный бассейн и зеркальный тренировочный зал, оснащенный новейшим спортивным оборудованием фирмы «Наутилус».
— Мне понравилось это место главным образом из-за тренировочного зала, — сказал ей Пол. — Это очень хорошо для твоей профессиональной реабилитации, Вэл. Пообещай мне, что будешь заниматься каждый день.
Три недели спустя Пол стал дипломированным хирургом-ортопедом и вернулся работать в госпиталь, где с головой погрузился в медицинскую практику и задерживался допоздна.
— Милая, относись ко мне терпеливо, — оправдывался он, когда она жаловалась. — Знаешь, я не хочу зависеть от твоих денег или от щедрости твоего отца. Я хочу сам обеспечивать нас. К тому же у меня есть долги. Боже, я заложил полжизни, чтобы стать врачом.
— Но неужели ты не можешь хоть немного времени проводить со мной? Я так… — с усилием она оборвала себя, чтобы не произнести слова «одинока».
Но когда прошла целая неделя, и они с Полом ни разу не поужинали вместе, Валентина не смогла сдержать своих чувств.
— У большинства врачей есть хоть немного времени для себя, — посетовала она ночью в пятницу, когда он пришел домой после полуночи.
— Только не здесь, — сказал он, пожимая плечами. — В Беверли-Хиллз все по-другому, милая.
— Мне надоело есть одной, Пол. Я просмотрела все фильмы по кабельному телевидению и прочла все бестселлеры из списка «Нью-Йорк таймс».
Губы у него сжались.
— Ты же не пленница. Позвони Пичис, дорогая, или пригласи кого-нибудь из подруг, чтобы они погуляли с тобой. К примеру, Дженни Триллин. Вы можете сходить в бистро «Гарденс» или «Оранжери» в любое время, когда захотите.
— С подругами? Я не хочу все время ходить с подругами, Пол. Я хочу моего мужа.
— У тебя он есть, детка, — сказал Пол. — Это так. Но будь терпелива.
Он подошел к ней, обнял и стал целовать. Одна неделя сменяла другую, но Валентина не ощущала ожидаемого улучшения здоровья.
— Вы должны примириться с хронической болью, — сказал ей однажды доктор Фелдман, когда она разразилась слезами в его кабинете.
— Хронической? Но я думала, что дело в методе лечения, — запротестовала она.
