знал, что с гибелью семян умерла и опытная ферма, а вместе с ней и все его надежды.
Совсем иначе чувствовала себя Соня. Выйдя из лаборатории, она побежала к Поле и все рассказала ей. Весь день девушки провели вместе. Под вечер, когда молодежь Крымки вернулась с работы, Соня доложила экстренно собравшемуся комитету, что задание выполнено.
Парфентий крепко пожал руку девушки.
— Спасибо, Соня. Спасибо.
Вечером, возбужденная, вернулась Соня домой. И прямо с ходу:
— Бабушка, я есть хочу!
— Выздоровела? — обрадовалась старушка.
— Выздоровела, бабуся. Теперь совсем, совсем здорова!
— Я говорила, что молоко помогает.
— Не знаю, как кому, а мне помогло, бабушка, ой как помогло!
Глава 13
САШКА БРИЖАТЫЙ
Парфентий вернулся с работы, когда уже стемнело. Около хаты на лавочке его ожидал Сашка Брижатый.
— Здорово, Парфень, — смущенно поздоровался Брижатый и несмело протянул руку.
— Здорово, — с холодноватой вежливостью, с которой обычно встречают непрошенных гостей, ответил Гречаный. Ом был удивлен приходом Брижатого.
— Небось, удивляешься, что я вдруг пришел к тебе? — спросил Сашка.
— Нет, чего удивляться, зашел и все. Живем мы друг от друга недалеко.
Сашка по своей давней привычке хмыкнул носом.
— Ну как же, получается, что до сих пор не приходил, и вдруг заявился.
— Бывает, — неопределенно бросил Парфентий, продолжая думать, что приход Брижатого в первый раз за все время оккупации, да еще в вечерний час, не мог быть обычным, ни с чем не связанным. Тут что- нибудь да крылось.
Сашка Брижатый родился и вырос в семье богатого крестьянина. Отец его был раскулачен и сослан. Потом вернулся в Крымку.
Еще мальчиком в школе, так же, как и в начале Митя Попик, Сашка переживал всю эту ломку в семье и, разумеется, по внушению отца, таил обиду на товарищей — детей колхозников, дичился их. Но время и жизнь все-таки взяли свое. Школьная среда влияла на мальчика, и он постепенно свыкся с товарищами. Позже, уже в старших классах, Сашка вступил в комсомол и постепенно втянулся в общественную жизнь школы: участвовал в драмкружке, играл в школьном струнном оркестре.
Но замкнутый и необщительный Сашка не мог до конца открыть свою душу. И если у Дмитрия Попика под влиянием школы прежнее чувство обиды перешло в чувство неловкости за отца-кулака, то у Брижатого этого не произошло. Поэтому он так и не смог по-настоящему сдружиться с товарищами.
Парфентий относился к Брижатому также без всяких дружеских чувств, просто как к соученику- однокласснику.
В дни войны, когда школьники-комсомольцы, под руководством Владимира Степановича, организовали охрану урожая, Сашка Брижатый остался в стороне, оправдавшись тем, что ему не разрешил отец. Товарищи поверили, что это так, все знали взгляды и настроения Якова Брижатого и махнули на Сашку рукой.
С приходом оккупантов в Крымку Сашка вовсе отошел от товарищей. И когда, после разговора с учителем о подпольной организации, Парфентий перебирал в уме школьных товарищей, обдумывая, на кого можно рассчитывать, он вовсе не думал о Брижатом. К тому же прибавился еще один, довольно убедительный факт, который дал еще большее основание для окончательного разрыва комсомольцев с Брижатым. Дело было так. Однажды, как обычно, группу крымских юношей и девушек погнали на работу на железную дорогу. И вот там, на месте работы, у Сашки вдруг заболел живот. Конвоиры отпустили его домой. Не вышел Брижатый и на второй день, и на третий. Так прошло более месяца, а Сашка не выходил на работу, хотя хлопцы видели его на селе вполне здоровым. И когда товарищи поинтересовались, как Сашке удаюсь избежать этой тяжелой кабалы, он сообщил, что его освободили по болезни.
Это было невероятно. Все знали, что жандармы не считались ни с какими болезнями людей и гнали на работы всех подряд. И уж если человек, что называется, совсем валился с ног, тогда его отпускали.
Всем было ясно, что отец Сашки, Яков Брижатый, снискал себе расположение румынского начальства и освободил сына от тяжелых работ на железной дороге.
С той поры крымские ребята, если случайно и встречались с Брижатым, то разговаривать с ним о своих делах остерегались и вообще относились к нему настороженно.
— Сашка Брижатый нос по румынскому ветерку поставил.
— Под дудочку своего батьки танцует.
— Глядишь, чего доброго, еще в полицаи поступит, — говорили между собой хлопцы.
А когда была создана «Партизанская искра», подпольный комитет вынес решение: «Всем членам организации остерегаться Александра Брижатого и избегать разговоров с ним».
И сейчас, после тяжелой работы, Парфентию неприятна была встреча с Брижатым. Он молчал, не приглашал в хату, не спрашивал о причине прихода.
Несколько секунд длилось это неловкое молчание. Парфентий решил ждать, пока заговорит Брижатый.
— Парфень, мне надо поговорить с тобой, — наконец выдавил из себя Сашка.
— Ну, давай, поговорим, — нехотя согласился Гречатый, указав на лавочку.
Сашка огляделся по сторонам.
— Это что, секретно? — спросил Парфентий. Брижатый замялся и, улыбнувшись, ответил:
— Лучше, конечно, наедине.
— Тогда уйдем к речке, там удобнее всего, — предложил Парфентий. Несмотря на неприязнь к Брижатому, его заинтересовал этот приход.
Они спустились к речке. Вечер был на редкость тих.
От воды поднимался плотный туман. За рекой темнел угомонившийся лес. Лишь по временам его дремоту нарушали слабые шорохи, и тогда казалось, что лес о чем-то вздыхает. Неподалеку жалобно, по- детски плакал филин. Они прошли вдоль берега, изредка перебрасываясь малозначащими словами. Но Гречаный чувствовал, что Сашка хочет сказать что-то, но, видимо, не может побороть неловкость.
— Присядем, что ли, — предложил Парфентий.
Сашка молча пожал плечами.
Парфентий выбрал местечко, где трава была погуще, и сел первым. Сашка принял полулежачее положение, опершись на локоть. Некоторое время он молча срывал и грыз молоденькие, сладкие стебельки пырея.
— Ну как у вас там живется? — спросил, наконец, Парфентий, видя, что Брижатому не начать разговора.
— Паршиво, Парфень. А что такое?
— С батьком не лажу. Не пускает меня никуда, не хочет, чтобы я с хлопцами на селе дружил.
— С какими хлопцами?
— Ну, с вами. Почему?
— Говорит, что мне с вами не по пути.
— Что, мы ему поперек дороги встали, твоему батьке, что ли? — в сердцах произнес Парфентий.
— Не знаю. Говорит, тебе якшаться с ними нечего. Они, говорит, заведут тебя чёрт знает куда. Он мне сегодня сказал, чтобы я в полицию поступил.
— Что же, это хорошее дело, — просто сказал Парфентий.
— Ты считаешь, что это хорошее дело? — недоверчиво покосившись, спросил Брижатый.
