А фоном запустит ролик из репортажа того удачливого питерского туриста, который осенью целый месяц пропадал в Зоне, но ухитрился вернуться. Спору нет, ролик впечатляет, но мои не хуже. К тому же текст написал я, шеф просто обязан пойти мне навстречу».
— Нет, не годится, — наконец, озвучил свой вердикт шеф-дизайнер. — Слишком длинное вступление. И пафоса много. Оставим только последнее предложение. «Ад принимает всех». Коротко и ясно.
— Постой, — Копейкин разволновался. — Как это только последнее?! Из него ничего не понятно! Какой ад, кого принимает, кто это говорит…
— Краткость делу не помеха. Все и так знают, о чём речь. А всякие пояснения насчёт тупиковой, но живучей ветви сталкеров — вообще бред. Не может быть тупиковая ветвь живучей. И наоборот. Сразу видно, что подделка. Да и не скажет так о себе настоящий сталкер.
— Да, но… — Иван покраснел от возмущения, — это не значит, что текст плохой! У настоящего сталкера просто ума не хватит так красиво изложить свои мысли!
— Всё, Иван, вопрос закрыт, — дизайнер махнул рукой, — оставляем последнее предложение, и точка. Ты ещё что-то хотел? Поиграть?
— Расхотел.
— Тогда до встречи. Извини, старик, много работы. Деньги в кассе.
— Подавись ты своими грошами, — под нос себе пробурчал Копейкин.
— Что? — не расслышав, переспросил дизайнер.
— Хотя бы в титрах меня укажешь?
— Обязательно!
Компьютерщик произнёс это так уверенно, что Копейкин понял сразу — не укажет.
«Ну и чёрт с ним! И вообще со всей этой индустрией развлечений! Нашли себе дойную корову, Зону! Там люди гибнут, судьба человечества, быть может, решается, а они спекулируют на этом, компьютерные стрелялки рисуют, фильмы снимают, игрушки штампуют. На беде зарабатывают. Циники».
Вообще-то Копейкин и сам не был ангелом, помимо журналистики зарабатывал ещё на одном поприще, шпионском. И по этой линии Иван оказался крепко связан с орудующими в Зоне Смерти деловыми людьми, которые тоже зарабатывали на всеобщей беде. Причём гораздо больше, чем производители компьютерных игр и пластмассовых фигурок трансформеров. Но эти люди хотя бы не понаслышке знали, что такое Зона. Они в ней жили, сражались, умирали. То есть имели полное право делать деньги на всём, что подвернётся под руку. Для них это стало способом выживания.
Иван, конечно, передёргивал, когда думал о своих деловых партнёрах почти как о скромных героях криминально-капиталистического труда. Никакие они не герои. Обычные бандиты, грабители, подпольные торговцы, убийцы и убеждённые негодяи — вот кто его друзья и работодатели из Зоны Смерти. Но деньги, особенно безналичные, не пахнут. Да и ничего предосудительного Иван не совершал. Только поставлял хозяевам информацию. Нормальная работа. А уж как этой информацией распоряжались хозяева, это Ивана не волновало. Может, и убивали кого-то, вычисляя по наводке, которая содержалась в рапортах Копейкина, откуда ему знать?
Но что ж теперь, вообще ничего никому не говорить? А жить на что? На гроши, которые платят эти снобы из виртуального мира за сценарии к эпизодам компьютерных игр?
Иван покинул здание, но не через стеклянный переход, который выводил прямиком на стоянку такси, а через парадный подъезд. Ему захотелось прогуляться по скрытой в тени виадуков улочке Путешественников. Здесь, в кондиционированной прохладе, среди искусственной зелени хорошо дышалось и думалось. А если не хотелось думать, не запрещалось просто усесться на газон и таращиться на многочисленные фонтанчики и объёмные проекции всевозможных экзотических местечек. Голографические рекламные ролики турфирм крутились на каждом углу.
Копейкин добрёл до искусственного озерца с солёной водой, уселся на прибрежный песок и уставился на замечательный вид тропического острова, который проецировался на боковую стену старинного здания.
Умная городская электроника мгновенно включила «режим присутствия», и лица Ивана коснулся свежий морской ветерок. Секундой позже акустическая завеса отрезала городские звуки, и на смену им пришли крики чаек, шум прибоя и шелест пальмовых листьев. Дополнительные софиты и инфракрасные излучатели добавили света и тепла.
Иллюзия присутствия на берегу райского острова получилась полная. Не хватало только бокала «мохито». Но с утра в общественных местах не наливали.
Копейкин блаженно смежил веки, вдохнул «морской воздух» полной грудью и медленно выдохнул. И без коктейлей стало хорошо. Спокойно, приятно и никаких проблем.
Всё-таки здорово жить в большом городе, в столице. Удобно, легко и беззаботно. Что ни пожелаешь, всё исполняется. Что не учтёшь сам, учтёт электроника. Где ни окажешься, везде ты дома.
Не надо думать о безопасности, за порядком следят миллионы полицейских камер. Не надо постоянно оглядываться по сторонам, машины ездят по многоярусным дорогам, а на грунтовом уровне сплошь пешеходные зоны. Не надо беспокоиться о ночлеге. Спи хоть на лавочке в парке, не замёрзнешь, инфракрасные лампы обогреют. И даже о пропитании можно не думать, и без денег не пропадёшь, столько вокруг рекламной халявы, всяких «попробуйте наш новый продукт» или «оцените новый улучшенный вкус».
Город-мечта, да и только.
И очень трудно поверить, когда вот так сидишь посреди волшебной мечты, что есть на свете страшная Зона, да не одна, а целых пять таких зон, где предел мечтаний — это кусок чёрствого хлеба и глоток грязной воды. Где люди не живут, а выживают. Где они и людьми-то не считаются. Там они пушечное мясо, короткоживущий органический материал, биомасса.
Копейкину вдруг вспомнился эпизод из недавнего прошлого. Между прочим, вполне героического прошлого. Судьба занесла его в Зону и заставила пройти тяжелейшие испытания. Хорошо, что рядом оказались настоящие профессионалы, зубры, которые не дали Копейкину сложить буйну голову на полях сражений с биомехами или утонуть в кишащей гидроботами зональной акватории.
А кроме того, эти же зубры прояснили Ивану кое-какие философские аспекты жизни. И не только жизни в Зоне, а в принципе жизни как таковой. По-простому растолковали юноше, как всё в мире устроено и как это всё работает, по какой системе.
«— Система одна, — сказал тогда капитан Галимов, опытный армейский разведчик. — Товарно- денежная. Если думаешь только о прибыли, прикладываешь к жизни лекала бизнеса, выгодно — не выгодно, то действуешь по программе, как пресловутый механоид. А если забываешь о деньгах, то становишься человеком. Вот, например, как ты, Иван, сейчас им становишься. Медленно, но верно.
— Спасибо, — Копейкин поблагодарил капитана совершенно искренне. — Я понял вашу мысль. Буду и дальше стараться.
— Ничего не выйдет, — вмешался сержант Гелашвили. — Вернёшься в Екатеринбург, окунёшься в столичную жизнь, перезагрузишь все свои программы и снова станешь механоидом. А если тебе за репортаж ещё и премию дадут… вообще пропадёшь. Жизни нет не там, где Зона Смерти, Копейкин. Её нет там, где деньги важнее жизни.
— Получается, на всей планете?
— Получается, так, — Гелашвили вздохнул. — Кроме этого вот выжженного пятачка и пары необитаемых островов где-нибудь в Тихом океане».
Только вернувшись в Екатеринбург, Копейкин понял, насколько правы были эти чистильщики. Сытая и спокойная жизнь очень быстро стёрла неприятные моменты из воспоминаний о путешествии в Зону, в памяти остались только героические эпизоды. А приличные деньги за репортаж плюс солидный бонус от криминальных покровителей вовсе свели на нет воспитательную составляющую пережитых Иваном приключений. Он очень быстро забыл о боевом братстве и о кодексе чести, которому следуют люди в Зоне, и снова зажил, как прежде. Жизнью никчёмного столичного механоида на денежной тяге.
Правы оказались простые, но мудрые по жизни вояки. На сто процентов правы. Даже обидно.
Нет, не за то, что они оказались мудрее. За себя обидно. За слабость свою, за неспособность отказаться от соблазнов и комфорта и зажить по-настоящему. Пусть тяжело и в грязи, но зато так, как полагается жить человеку. Зарабатывая руками и головой, в поте лица своего, дыша свежим ветром, а не
