равнодушна къ твоему смертельному могуществу, если ты уже загубила ея лучшее твореніе своею жестокостью'.
CLX.
Тутъ, изнемогая, какъ подъ бременемъ отчаянія, она смыкаетъ в?ки, которыя, подобно шлюзамъ, останавливаютъ хрустальный потокъ, стремящійся съ ея прекрасныхъ ланитъ въ н?жное русло ея груди; но серебристый дождь прорывается сквозь преграды и отверзаетъ ихъ снова въ своемъ стремительномъ теченіи.
CLXI.
О, что за обм?нъ между ея слезами и глазами! Ея глаза видны въ слезахъ, слезы въ глазахъ! То и другое — кристаллы, отражающіе взаимную горесть, — горесть, которую стараются дружески осушить вздохи. Но какъ въ бурный день чередуются в?теръ и дождь, такъ вздохи высушиваютъ ей щеки, слезы смачиваютъ ихъ снова.
CLXII.
Разнообразныя ощущенія т?снятся въ ея постоянной скорби какъ бы споря, которое изъ нихъ бол?е приличествуетъ ея печали. Вс? на лицо, каждое такъ заявляетъ о себ?, что предстоящее кажется важн?йшимъ, но ни одно не выше другого: тогда вс? они см?шиваются, подобно тучамъ, соединяющимся, чтобы произвести непогоду.
CLXIII.
Вдругъ, она слышитъ гд?-то вдалек? охотничій призывъ. Никогда еще не радовала такъ ребенка кормилицына п?снь! Этотъ обнадеживающій звукъ разгоняетъ питаемыя ею мрачныя мысли; воскресшая радость приглашаетъ ее къ веселью и обольщаетъ т?мъ, что это голосъ Адониса.
CLXIV.
И тотчасъ ея слезы отливаютъ назадъ; они заточены въ ея глазахъ, какъ жемчужины въ хрустал?; иногда лишь скатывается блестящая капля, которую поглощаютъ въ себя ея щеки, не допуская, чтобы она сл?довала дал?е и омыла бы собою нечистую поверхность неряшливой земли, которая лишь упоена, когда кажется затопленной.
CLXV.
О, недов?рчивая любовь, какъ странна ты, не в?ря и будучи слишкомъ легков?рной! У тебя крайности и въ счастьи, и въ несчастьи; ты см?шна своими то отчаяніемъ, то надеждой. Одно обольщаетъ тебя несбыточными мечтами, другое быстро разитъ правдоподобной мыслью.
CLXVI.
Она разд?лываетъ теперь сотканную ею же зав?су: Адонисъ живъ и незач?мъ укорять Смерть. Точно не она, Венера, такъ поносила ее; теперь она осыпаетъ почестями это ненавистное имя: она зоветъ ее царицею могилъ и могилой царей, невозбранной повелительницей всего смертнаго.
CEXVII.
'Н?тъ, н?тъ, говоритъ она, милая Смерть, я только пошутила. Прости меня; на меня напалъ какой-то страхъ, когда я встр?тила вепря, это кровожадное животное, незнакомое съ жалостью, жестокое всегда. Вотъ почему, любезный призракъ, — я должна признаться въ истин?, - я стала поносить тебя, вообразивъ, что мой возлюбленный мертвъ.
CLXVIII.
'Я не виновата; это вепрь подзадорилъ мой языкъ; мсти ему, незримая властительница! Это онъ, какъ негодная тварь, оскорбилъ тебя; я была только его орудіемъ, онъ виновникъ твоей обиды. У печали два языка, и никогда еще женщина не могла управлять обоими ими, не им?я разума десяти женщинъ'.
CLXIX.
Такъ въ надежд? на то, что Адонисъ живъ, она прогоняетъ свои быстрыя подозр?нія; и для того, чтобы его краса могла дол?е процв?тать, она униженно льститъ Смерти, говоритъ ей о ея трофеяхъ, статуяхъ, гробницахъ, исторіи, поб?дахъ, тріумфахъ и слав?.
CLXX.
'О, Юпитеръ! взываетъ она, какъ я была безумна! Быть на столько слабодушной и глупой, чтобы оплакивать смерть того, кто живъ и не можетъ умереть до общаго уничтоженія челов?ческаго рода! Потому что, если онъ умретъ, будетъ убита съ нимъ и красота, а съ гибелью красоты наступитъ снова черный хаосъ.
CLXXI.
'Стыдись, дорогая любовь, ты такъ труслива, какъ обремененный сокровищами и окруженный ворами! Пустяки, которымъ даже не были свид?телями зр?ніе и слухъ, кажутся твоему робкому сердцу б?дами. При этихъ самыхъ словахъ, она слышитъ веселый рогъ и вскакиваетъ, бывъ еще недавно столь унылой.
CLXXII.
Какъ соколъ на приманку, такъ мчится она, не гнетъ травы, до того легка ея поступь; и посп?шая такъ, она видитъ, къ своему несчастью, своего возлюбленнаго во власти ужаснаго вепря. При вид? этого, закатываются ея глаза, какъ убитые этимъ зр?лищемъ, или какъ зв?зды, посрамленныя днемъ.
CLXIII.
Или какъ улитка, которая, когда дотронутся до ея нижнихъ рожковъ, уползаетъ бол?зненно назадъ въ свою скорлупку и тамъ, свернувшись въ т?ни, сидитъ, долго опасаясь выползти вновь; такъ ея глаза скрылись отъ кроваваго зр?лища въ глубокія, темныя головныя уб?жища.
CLXXIV.
Они сдаютъ зд?сь свои обязанности и свой св?тъ въ распоряженіе смущеннаго мозга, который сов?туетъ имъ соединиться съ безобразной ночью и не уязвлять бол?е сердца черезъ посредство зр?нія. Подобно королю, потрясенному на престол?, оно, при поданной ими в?сти, испускаетъ смертельный
