вопль.
CLXXV.
Отъ котораго содрогается все ему подчиненное. Но, подобно тому какъ отъ в?тра, заключеннаго въ почв?, ищущаго себ? исхода и колеблящаго земныя основы, наполняются холоднымъ ужасомъ людскія сердца, такъ потрясеніе проникаетъ ее всю и заставляетъ ея глаза взглянуть вновь изъ ихъ мрачнаго ложа.
CLXXVI.
Отверзясь, они устремляютъ невольный взглядъ на злящую рану, прор?занную вепремъ въ н?жномъ боку Адониса; его лилейная б?лизна орошена алыми слезами, катившимися изъ этой раны; не было цв?тка, травки, листка, растенія, не впитавшихъ его крови и какъ бы не сочившихъ ея вм?ст? съ нимъ.
CLXXVII.
Б?дная Венера вид?ть это торжественное сочувствіе она склоняетъ свою голову на плечо, она то страдаетъ молча, то безумно бредитъ, думаетъ, онъ не умеръ, не мотъ умереть. Голосъ ея замираетъ, кол?на забываютъ преклониться, глаза въ гн?в? на то, что плакали преждевременно.
CLXXVIII.
Она смотритъ такъ пристально на его рану, что она представляется тройною ея помутившемуся взору. Тогда она упрекаетъ свои умножающіе глаза, которые плодятъ удары, гд? ихъ н?тъ; лицо его двоится, каждый членъ кажется вдвойн?; зр?ніе часто вводится въ обманъ, когда разумъ въ затменіи.
CLXXIX.
'Мои уста не находятъ выраженія для моего горя объ одномъ, произноситъ она, а вотъ два мертвыхъ Адониса! Мои вздохи истощились, мои соленыя слезы изсякли, мои глаза въ огн?, мое сердце обратилось въ свинецъ. Тяжкій свинецъ моего сердца, растопись на красномъ огн? моихъ глазъ! Такъ я умру, расплавленная въ страстномъ желаніи.
CLXXX.
'Увы, б?дный міръ, что за сокровище ты утратилъ! Остается ли въ живыхъ чье либо лицо, достойное взглядовъ? Чей голосъ будетъ музыкой? Ч?мъ можешь ты теперь похвалиться изъ бывшаго или грядущаго? Цв?ты благоуханны, ихъ окраска св?жа и мила, но истинная краса жила и умерла съ нимъ.
CLXXXI.
'Пусть ни одно твореніе не носитъ бол?е головнаго убора или покрывала! Ни солнце, ни в?теръ не будутъ стремиться Облобызать васъ: вамъ нечего прелестнаго терять, вамъ нечего и бояться; солнце презираетъ васъ, в?теръ васъ освищетъ. Но когда былъ живъ Адонисъ, то солнце и в?теръ рыскали, какъ два вора, чтобы похитить его красу.
CLXXXII.
'Онъ накрывался поэтому шапкою, но яркое солнце заглядывало и подъ ея поля, а в?теръ сдувалъ ее и, когда она падала, игралъ его кудрями. Адонисъ начиналъ плакать, и тотчасъ же они, сжалясь надъ его н?жнымъ возрастомъ, соперничали въ томъ, кому осушить его слезы.
CLXXXIII.
'Чтобы взглянуть на его лицо, левъ крался за какой-нибудь изгородью, не желая его испугать; чтобы насладиться его п?ніемъ, тигръ д?лался ручнымъ и смирно внималъ ему; стоило ему заговорить, и волкъ оставлялъ свою добычу и не трогалъ глупой овцы въ этотъ день.
CLXXXIV.
'Когда онъ любовался на свое изображеніе въ ручь?, рыбы расправляли свои золотистыя жабры. Когда онъ приближался, птицы такъ восхищались, что н?которыя изъ нихъ начинали п?ть, другія приносили ему въ клюв? тутовыя ягоды и румяныя — сп?лыя вишни. Онъ питалъ ихъ своимъ видомъ, он? его — плодами.
CLXXXV.
'Но этотъ отвратительный, страшный, съ щетинистымъ пыломъ вепрь, котораго глаза, в?чно обращенные внизъ, изыскиваютъ могилу, не видалъ никогда красоты, облекавшей Адониса; о томъ свид?тельствуетъ самое его д?яніе. Если же онъ вид?лъ его лицо, то, я уб?ждена, онъ захот?лъ его поц?ловать, — и т?мъ убить его'.
CLXXXVI.
'Это в?рно, в?рно; такъ былъ убитъ Адонисъ: онъ мчался на вепря съ своимъ острымъ копьемъ; тотъ не точилъ на него своихъ клыковъ, но захот?лъ усмирить его ласкою и, уперевъ голову въ его бокъ, влюбленный боровъ нечаянно вонзилъ клыкъ въ его пахъ.
CLXXXVII.
'Будь у меня такіе зубы, я должна сознаться, убила бы его еще прежде, ц?луя его. Но онъ умеръ, не уладивъ моей юности своею… Т?мъ большія проклятія на мн?'!.. Она надаетъ съ этимъ гд? стояла, запятнавъ себ? лицо его запекшейся кровью'.
CLXXXVIII.
Она смотритъ на его губы, он? бл?дны; беретъ за руку, она холодна; шепчетъ ему на ухо скорбныя р?чи, какъ будто онъ можетъ слышать произносимыя ею печальныя слова; поднимаетъ в?ки, закрывающія его глаза: подъ ними, увы! два св?точа, выгор?въ, лежатъ во тьм?.
CLXXXIX.
Два зеркала, въ которыхъ она гляд?лась на себя тысячу разъ, и которыя не отражаютъ бол?е ничего; утрачено ими свойство, составлявшее недавно ихъ совершенство, и вся красота ихъ лишена своего блеска… 'Чудо в?ка! говоритъ она, больно мн?, что, хотя ты мертвъ, день остается св?тлымъ по прежнему.
CLXL.
