- Смотреть на храмы Баала и Астарты? - с хмурой иронией произносит он.
- Я их уже видел, - устало отвечает Иисус. - Но они хотя бы честны. Они служат наживе и поклоняются похоти. Их боги откровенны и бесстыдны в своем человеческом. Наши лицемеры занимаются тем же, но никогда не признаются в этом. Делает ли святыня людей лучше? Сомневаюсь. Но она точно делает их двуличными. Святыня не меняет человеческой сути. Она лишь развязывает человеку руки. Теперь у него есть святыня, и он многое может себе позволить. Видеть соринку в чужом глазу и не замечать бревна в собственном глазу. Я не знаю, Иуда, куда идти. Звери имеют норы, а мне нет места на земле.
С этого дня Иисус словно впал в немоту. Он уклоняется от всех разговоров, будто ответить ему так же трудно, как зашагать по Галилейскому озеру. Он много сидит в своей комнате, либо уходит за таможню на холм и там часами смотрит на воду, спиной к городу. В своем алом плаще на вершине он виден всем издали: горожанам, рыбакам, купцам, как некая достопримечательность Капернаума, но к нему никто не приближается. Он не ходит в город, и город не ходит к нему.
В доме Матфея устанавливается какая-то траурная атмосфера, словно здесь недавно кто-то умер и всякое веселье неприлично. Но караваны продолжают идти, и хозяин дома их принимает и пропускает по- прежнему. По вечерам в тихих разговорах Матфей рассказывает Иуде:
- На таможне замечаешь странные вещи. Например, сегодня из Финикии везут в Иудею оливковое масло. А завтра точно такой же груз везут из Иудеи в Финикию. Обе стороны несут убытки. Торговцам следует знать больше о делах друг друга. Мне-то такое на руку: больше пошлин соберу, а им убытки.
Чтобы чем-то занять себя, Иуда берется помочь мытарю разобрать его отчетные бумаги. В скором времени к восхищению Матфея он приводит их в полный порядок. Ворох свитков и дощечек превращается в картотеку. Собственная документация предстает перед Матфеем в ясном виде.
- Вы знаете в этом толк, - с почтением признает он.
Иуда лишь кивает головой.
Только Иоанн ходит все дни неприкаянный. Он пробует читать книги мытаря. Но эллинская культура мысли ему чужда. Философские диалоги его утомляют. Эти люди используют язык иначе, чем пророки. Они не выражают через них чувства, они ищут скрытый смысл в самих словах. Геродот кажется ему интереснее. Но и его он скоро бросает. Что ему за дело до персидских царей? Рядом с ним возлюбленный учитель, но он даже не смотрит в сторону Иоанна, его ласковая улыбка сменилась горьким выражением лица. Юноша чувствует себя виноватым.
- Учитель, ты сердишься на меня? - не выдерживает он.
- Нет, Иоанн, - коротко отвечает Иисус.
- Тогда почему ты со мной не говоришь?
- Время говорить, и время молчать. Всему свое время.
Вот и весь разговор. И опять Иоанн бродит по дому как призрак. А потом отправляется на озеро. Он ходит по берегу, кидает камешки в воду и смотрит, как отчаливают и причаливают лодки. Рыбаки привыкают к его присутствию и вскоре уже кивают ему как знакомому.
Однажды к пристани подходит лодка, груженная большим уловом.
- Эй, парень, - кричат ему, - помоги.
Иоанн бросается на помощь.
Когда вся рыба оказывается перегружена в большие ивовые короба и Иоанн хочет уйти, один из рыбаков его задерживает:
- Подожди.
Он срывает с ближайшей ивы прут, очищает его от кожуры и насаживает на него через жабры несколько крупных рыб. Концы прута он связывает кожурой и протягивает Иоанну.
- Это тебе.
- Не нужно, - смущенно отказывается Иоанн, но рыбак просто произносит:
- Ты работал. Всякий труд требует вознаграждения.
Так Иоанн знакомится с двумя братьями, старшего из которых рыбаки называют Петром или Кифой по-арамейски, что значит “камень”, а младшего, еще более рослого и атлетического, - Андреем-мужем. В Петре он сразу же узнает того маккавея из синагоги, который прекратил расправу над ним и учителем. Братья оказываются добродушными и прямолинейными, как мачта на их лодке, людьми. На побережье они пользуются всеобщим уважением. Петр к тому же является старшиной местной рыболовецкой артели.
- Ты чем занимаешься, парень? - грубовато вопрошает Андрей.
Он сообщает братьям, что они с Иисусом из Назарета. Учитель - великий человек. Он знает истины вечной жизни. В сущности, Иоанн еще живет в том неразвитом и традиционно детском восприятии мира, когда непонятное сразу же становится неинтересным. То, что требует умственных усилий, перестает быть привлекательным. Иисус говорит много непонятного, но чтобы сохранить интерес к его речам, которые, безусловно, должны быть интересными Иоанну, он делает их более привлекательными и простыми. Иоанн, если называть все своими именами, занимается профанацией и мифологизацией речей Иисуса. Но именно такое толкование лучше всего ложится на ум невежественным рыбакам.
- Вы ловите рыбу, - с гордостью заявляет он, - а мы ловим человеков.
- Как это? - удивляются братья.
- Мы ловим души, чтобы вести их в Царство Небесное.
- Там он, что ли, их ловит?- Андрей кивает на холм, где видна алая фигура Иисуса. - Каждый день он сидит на горе.
- Учитель думает.
- Как ловить человеков?
Иоанн сердито смотрит на шутника.
- Может он с Богом говорит, а ты смеешься.
- Да я просто так, - оправдывается могучий рыбак.
Старший Петр серьезно произносит:
- Мы слышали твоего учителя в синагоге. Не много ли он на себя берет?
- Он - свет миру, - с пафосом отвечает юноша.
Петр неопределенно хмыкает.
- Вроде он помельче меня, - опять не удерживается Андрей, - а говорит, я больше Моисея и пророка. Как в него уместилось?
Юноша не успевает обидеться, Петр сам одергивает младшего брата:
- Хватит подшучивать! - и обращается к Иоанну: - Вы в доме мытаря живете?
Иоанн мгновенно забывает свою неприязнь к мытарям и становится лучшим другом сборщиков податей:
- Я же сказал, мы ловим души. Грешные души особенно нуждаются в свете. Не здоровым нужен врач, но больным.
- Твой учитель - врач?
- Он великий врачеватель!
Петр недоверчиво смотрит на него. Иоанну нужно привести доказательство. Он вспоминает свадьбу в Кане. Однако ему не хочется признаваться, что там он нечаянно напился.
- Мы были с учителем на свадьбе в Кане. Там мне стало очень плохо. Тогда учитель взял воду и превратил ее в снадобье. Я выпил этот чудный напиток и сразу выздоровел.
Иоанн еще много раз будет редактировать эту версию. Через десятки лет она станет настоящим чудом - грандиозным и бессмысленным: 600 литров воды превратятся в вино, которым могла бы упиться не одна свадьба.
- Так твой учитель точно может лечить людей? - переспрашивает Петр.
- Он вылечит любого.
- А может вылечить мою тещу?
- Конечно. Только попроси его.
Иоанн спохватывается, но уже поздно. Петр удовлетворенно кивает и возвращается к своим сетям. Иоанн начинает мучиться. Как посмел он обещать за Иисуса? Он не сомневается в его мастерстве. Но ко времени ли отягощать учителя такими просьбами? Вдруг он откажется?
Вечером в ворота таможни стучат братья. Матфей знаком с братьями и радушно приглашает их войти.
