пустоту и слышите тишину. Небо - пустее пустоты и тише тишины. Только Святой Дух там. Отыскавший его испытывает великую радость и спешит поделиться ею с другими, ибо насытился. Знающему не нужна вера, насытившийся не ждет хлеба с небес, ибо награда, которую он получил, - больше человеческого. У него - Царство Небесное. Отныне имя ему - сын Неба. Как же я хочу, чтобы и вы нареклись так!
-Что мне сделать для этого? - горячо отзывается Петр.
Иисус благодарно смотрит на него.
-Уже приблизилось к тебе Небо, ибо ты начинаешь стучаться в него. Стучись, Петр! И не смотри ни на кого. Будут порицать - не слушай, будут хвалить - не замечай. В Царство Небесное входишь один. Зови за собой других, но не жди. Чтобы не стало твое ожидание твоим лицемерием. Не жди, как я вас не жду. А сегодня благословляю тебя идти первым среди оставшихся.
-Я готов, учитель!
-Хорошо.
-Я тоже готов, учитель! - восклицает Иоанн.
-Знаю, что хочешь, но еще не готов, - говорит Иисус. - Не огорчайся. Впереди - только Царство Небесное. Вот о чем всегда помни.
-Это радость для меня каждый день! Я просыпаюсь с этим, учитель! - Иоанн хочет оправдаться перед Иисусом и вернуть себе первенство, которое до сих пор считал своим по праву любимого ученика.
-Слишком много в тебе еще любви к человеческому, мой мальчик. Грешники более всех любят этот мир, рабам дороже всего жизнь. Как с такой любовью погубить свою душу ради Святого Духа? Придут в этот мир многие лицемеры, которые будут учить людей отдать жизнь во имя свободы. Не путайте меня с ними. Говорю вам, не во имя свободы других отдаешь жизнь, но ради самой свободы, которую сразу же и получаешь. Ради себя, только ради собственной свободы умираешь ты. Не путайте меня с этими волками в овечьих шкурах, которые учат вас умирать во имя чего-то. Только ради самих себя учу я вас умирать! Только ради своей свободы!
Наступает пауза, в которой слышно только потрескивание костра.
-Помните, говорил я вам: Царство Небесное даром дается. Не во имя жалких человеческих ценностей умирайте вы, не во имя человеческих святынь и человеческих богов, но ради себя. - Иисус обводит взглядом всех сидящих и возвращается к Иоанну. - Вот почему, мой мальчик, тебе еще нужно время. Слишком много в тебе человеческого. Но говорю тебе: кому много дано, с того много спросится. И с тебя спросится больше всех из сидящих здесь.
К юноше возвращается чувство первенства. Он горд тем, что с него спросится больше всех, даже не сознавая, что учитель сейчас ему напророчил самую горькую жизнь, горькую, как его Апокалипсис.
-Учитель, - не выдерживает Симон, - а за детей своих можно умереть?
Иисус вместе с ним вспоминает живую, глазастую девочку, которая не отрывала от него заинтересованного взора.
-Можно и нужно! Странно было бы, если бы ты смотрел, как гибнут твои дети, спасая свою жизнь. Так поступают звери, сохраняя себя ради новых детенышей. Но зверь безусловно любит себя, а человек уже нет. Осталось ему и вовсе разлюбить себя, чтобы стать сыном Неба. Лучше тебе не иметь детей, но если имеешь - они часть тебя. Вдвойне должно тебе умереть за них, ибо они еще не пришли к Царству Небесному, а ты уже пришел и получаешь его даром.
Симон удовлетворенно кивает головой. Он услышал то, что хотел.
-А я? Готов ли я, учитель? - осмеливается спросить Матфей.
-Ты, Матфей, самый знающий здесь. Тебе понять легче всех. Но вот, говорил я всем, а ты спросил четвертым. Не дерзнул ты спросить первым.
-Это так, - соглашается он.
-Если что-то оправдает человека в этой жизни, то не его знания, а его страсть. У человека должна быть страсть. Ты ведь понял, что голод, о котором я говорил, и есть страсть. Царство Небесное страстью завоевывается.
Мытарь виновато произносит:
-Я понял.
Голодный Андрей чувствует себя совсем запутавшимся.
-Учитель, так Царство Небесное даром дается или его нужно завоевывать?
-Жизнь даром дается?
-Даром.
-Но если не потрудится младенец выйти из материнского чрева и вздохнуть, то не видать ему света.
Иисус поднимает глаза поверх костра. Там кружат мошки, слетевшиеся на огонь отовсюду. Горячий воздух отбрасывает их назад. Иисус бережно поднимает с травы опаленный труп насекомого.
-Посмотрите на этих существ. Ведь они рождены не для дня, но для ночи. Но вот эти дети тьмы при виде света за десятки миль устремляются к нему и сгорают в его жаре. Зачем им губить себя? Но возлюбили эти дети тьмы свет больше жизни. Ради Царства Небесного убивают себя эти мотыльки. Вот вам падшие ангелы ночи. - Он бросает труп мотылька в огонь, и тот превращается в искры, взметнувшиеся к небу.
Матфей восхищенно произносит:
-Как красиво сказано, учитель! Падшие ангелы ночи!
Иисус торжественно оглядывает всех.
-Восемь нас здесь сидит, но говорю вам, что есть здесь еще и дьявол, - он делает значительную паузу.- Дьявол всегда за спиной человека. Я сказал вам, что сегодня ночь суда. Каждый из вас будет судить себя сам, и пусть этот дьявол станет ему помощником. И пусть каждый из вас скажет это вслух, чтобы были у него свидетели. Велика трудность осудить себя по-настоящему. На сто праведников находится лишь один грешник. Не думайте, что праведники праведны, а грешники грешны. Всякий не раскаявшийся в человеческом есть праведник. Разве этот мир полон добродетельных? Но много ли в нем раскаявшихся? Человеку легче осудить тысячи других, чем самого себя. Все знают великие истины, но каждый имеет свою маленькую человеческую правду. Разве вор не знает, что красть нехорошо? Разве насильник не ведает, что совершает преступление? Но его маленькая человеческая правда оправдывает его. Душа себя не судит. Сказано: возлюби ближнего как самого себя. Именно так! Ибо любит человек себя, как и всякая живая тварь. Любит, когда дышит, любит, когда ест и спит, когда говорит и плодится, когда лжет и завидует. Любовь делает его праведником. Говорю вам, все тут праведники. Не сыщешь грешника в этом мире! Все грешники уже себя убили, в живых только праведники! Но не смеют они этого сказать вслух и вдобавок становятся еще лицемерами. Я обнаруживаю лицемерие повсюду: в хвале Богу, в патриотизме, в скорби сыновей и в горе матерей. Огромные запасы святого лицемерия накопил этот мир, которые ему и за тысячу лет не истратить. Разве что каленым железом выжечь его? Не войти праведникам в Царство Небесное! Преисподняя - их родной дом. Один грешник дороже сотни этих праведников. Небо – для грешников!
Иисус значительно переводит дыхание и говорит:
-А теперь начнем наш суд. Пусть я буду первый, чтобы не было вам соблазна. Так вот. Много лет назад, когда я покинул родительский дом, я ушел за славой. Деньги не влекли меня, и власть не прельщала, но жизнь казалась мне напрасной, если она останется неизвестной миру. Великой славы я себе хотел. Вот мой суд самому себе: тщеславие.
Все молчат.
-Иуда? - спрашивает он сидящего слева от него хромуна, задав тем самым порядок исповеданий по часовой стрелке.
Иуда отвечает коротко и сухо:
-Месть.
Иисус благодарит его кивком и переводит взгляд на следующего.
-Симон, ты можешь не участвовать в этом, - дружески говорит он кананиту.
-Спасибо, учитель. Я понимаю, что чужой среди вас. Но не хорошо мне будет слушать других и ничего не сказать о себе. Я не хотел бы в этом признаваться, но теперь признаюсь. Я завистлив и понимаю это. Конечно, я желаю Израилю свободы, но зелотом я еще стал и потому, что ненавижу всех этих хозяев страны, сытых и довольных.
-Хорошо, Симон. Твой суд остается с тобою.
