Павел неловко пришпорил свою лошадь. Она обиженно всхрапнула, дернулась всем телом, но поскакала вслед за Миленой.
Павел едва ли не первый раз в жизни ехал верхом, но сильное тренированное тело справлялось с непривычной задачей, и он довольно уверенно держался в седле. Куда труднее было управлять лошадью, заставлять ее слушаться поводьев. Впрочем, Милена вскоре сжалилась над ним и перевела свою кобылу на шаг.
– Ну и о чем же вы хотели поговорить? – спросила она, небрежно поправив волосы. – Надеюсь, не о новом покушении на моего мужа? Эта тема мне ужасно наскучила.
Павел ехал рядом с ней молча, напряженно обдумывая свой следующий шаг. Судя по всему, это его первое и единственное свидание с Миленой, вряд ли ее муж и телохранители допустят повторение. Стало быть, нужно использовать этот шанс. Не зря покойный старик прислал ему приглашение на тот прием, где он смог познакомиться с Миленой Борзовской. И ведь он точно знает, что ее муж Илья Борзовский был в сентябре в Праге и мог встретиться там с Андреем Лагутиным.
«Она должна что-то знать об отравлении. И она мне об этом расскажет, – внезапно зло подумал Павел, – сейчас или никогда. Потому что мне во что бы то ни стало нужно раскрыть это дело. Откровенно говоря, мне плевать, кто отравил Литовченко, это их разборки. Мне поручили разобраться, и я разберусь. Потому что тогда я узнаю, кто восемь лет назад подставил меня и убил мою жену. И отомщу этому человеку, даже если придется потратить на это всю оставшуюся жизнь».
– Покушения на вашего мужа меня совершенно не интересуют, – сказал Павел по-русски, – меня в данный момент интересует совсем другое убийство.
– Вы... вы не Дуглас Камински! – воскликнула Милена, выпрямившись в седле. – Вы тоже не тот, за кого себя выдаете... тоже, как все вокруг, носите маску...
– Разумеется, – холодно ответил Павел, – и не говорите, что вы не заметили русского акцента в моей английской речи. Зачем вы пригласили меня на верховую прогулку?
– Вы так ловко расправились с принцем Абу-Амином! – Милена рассмеялась, но взглянула Павлу в глаза и стала серьезной. – Однако я уже жалею об этом. Вы, вероятно, приехали из России в связи с... с последними событиями. Вы из ФСБ?
– А что, я очень похож на сотрудника российских спецслужб? – Чтобы не отвечать, Павел задал пустой вопрос.
– Не очень похожи, – честно ответила Милена, – именно поэтому я и не смогла сразу вас раскусить.
– Я не работаю на ФСБ, – сказал Павел, пристально глядя ей в глаза, – я работаю на... на частное лицо. Этот человек нанял меня, чтобы я выяснил, кто отравил Алексея Литовченко, и представил ему точные, достоверные доказательства.
Он очень внимательно наблюдал за ней и заметил, что при упоминании имени Литовченко в глазах у этой красивой, холеной женщины мелькнула самая настоящая человеческая боль. Такая боль, как будто она потеряла очень близкого человека. Любимого человека. Единственного.
Ему ли не знать, что бывает, когда теряешь самого близкого человека?
Однако чего-чего, а выдержки у этой женщины достало бы на четверых. Через секунду боль в глазах исчезла, теперь она смотрела на Павла абсолютно спокойно.
– Вас нанял мой муж? – спросила Милена, и голос ее совсем не дрожал.
– Не он. Не скрою, муж ваш среди подозреваемых стоит едва ли не на первом месте...
– Это чушь! – Милена махнула рукой. – Я очень хорошо знаю своего мужа, и то, что случилось с... с Алексеем – это... это не его методы. Вы ничего не добьетесь, если будете руководствоваться мнением продажных газетчиков!
– Вы так преданы собственному мужу, – констатировал Павел, – это похвально. Однако известно, что незадолго до отравления господина Литовченко, примерно дня за три, между ним и вашим мужем произошла крупная ссора. Поругались они, причем здорово. Уж не знаю, дошло ли там дело до рукоприкладства, но крику было много.
Тут он заметил, что Милена отвернулась и с силой сжимает повод, так что рука побелела.
– Скажите мне, из-за чего или из-за кого была эта ссора? – Павел натянул поводья и пристально взглянул на Милену. – Мне почему-то кажется, что вы об этом хорошо знаете...
Заметив, что глаза ее из-под козырька картуза угрожающе блеснули, он схватил ее за руку.
– Милена, расскажите мне... расскажите мне про Алексея... Про Алексея и про то, что вас связывало.
– Вот еще! – Милена тряхнула головой, сбросила его руку, склонилась к седлу и послала лошадь вперед. – Идите вы к черту!
В тот день Милена Борзовская была раздражена.
Муж отказался от запланированной поездки на Майорку, видите ли, ему сообщили знакомые из МИ-5, что там на него может быть совершено покушение. Да кому он нужен! Кажется, у Ильи развилась мания величия, а все эти спецслужбы только подогревают ее, чтобы выманить из него деньги за охрану и информацию.
Милена небрежным жестом поправила волосы и потрепала свою кобылу по холке. Она гарцевала по дорожке для верховой езды, обсаженной густыми кустами дрока. Вместо Майорки, вместо фантастических закатов над морем, прогулок на яхте и разнообразия светских развлечений ей придется довольствоваться лондонской скукой. Хорошо хоть этот шотландский сноб пригласил их в свое загородное имение, где у него отличная конюшня и прекрасный парк.
Милена скосила глаза.
Позади нее, метрах в десяти, маячил охранник на приземистой мохнатой лошади. Изображает удовольствие от прогулки, а сам сидит в седле, как ворона на заборе! Удивительно, что вообще умеет ездить верхом! Господи, как же ей все это надоело!
Она пришпорила кобылу, легким движением поводьев направила ее в боковую аллею и пустилась вскачь. Охранник безнадежно отставал, он окликнул ее в нарушение всех правил, но Милена расхохоталась и еще раз воспользовалась шпорами. Молодая кобыла, нервная и отзывчивая, тихонько заржала, скосила на нее глаз и помчалась что было мочи. Неожиданно дорожка делала резкий поворот. Милена дернула повод, послала кобылу вперед, та прыгнула через кусты и оказалась на широкой, покрытой гравием аллее. Из-за поворота выехал темно-синий «ягуар», промчался в сторону замка. Кобыла испуганно шарахнулась от машины, встала на дыбы...
Милена вскрикнула, вцепилась в поводья, но перепуганная кобыла бесновалась, пытаясь сбросить всадницу. На морде ее выступила клочьями пена, она переступала на задних ногах, храпя и задыхаясь. В глазах женщины потемнело, сердце бешено колотилось от страха, она уже чувствовала, как соскальзывает с седла, еще секунда – и грохнется о землю...
Вдруг какая-то гибкая фигура метнулась наперерез, человек в твидовом костюме схватил взбесившуюся кобылу за поводья, повис на них. Лошадь еще раз всхрапнула, опустилась на все четыре ноги, постепенно успокаиваясь.
– Ну все, ну все! – приговаривал спаситель, поглаживая покрытую пеной морду. Он повернулся к Милене: – Как вы? В порядке?
Милена увидела светлые волосы, встревоженный взгляд, ямочку на подбородке, и ее охватила странная слабость. Она всхлипнула и начала сползать с седла. Литовченко подхватил ее, взял на руки, понес к обочине, где стояла зеленая садовая скамья. Присмиревшая кобыла послушно шла рядом. Милена почувствовала необыкновенный покой. Она плыла в этих сильных руках, как по облаку, и хотела только одного: чтобы это мгновение длилось вечно.
Литовченко опустил ее на скамью, сел рядом, озабоченно проговорил:
– Ну все, ну все...
Точно такими же словами он только что успокаивал лошадь, подумала Милена отстраненно, но это нисколько ее не огорчило, не показалось ей унизительным.
– Ну все, все позади... все в порядке... я провожу вас до дома... вам нужно отдохнуть...
– Нет... не нужно... – прошептала она едва слышно и сделала то, что ей хотелось сделать с первой встречи: протянула руку и погладила его лицо, его подбородок с трогательной детской ямочкой...
Кобыла переступила ногами и тихо всхрапнула.
