Увлеченный, он выгребал против течения, но лодка вертелась на волнах и чуть ли не черпала бортом. Его товарищ прилип к биноклю и ничего не замечал.
– Клад, клад, – грубо проворчал Деревнин. – Для вас поклали…
– Я слыхал, монахи тут золотишко припрятали, – продолжал тот, веселясь. – Будто два конских воза. И никто до сих пор не нашел!
– Рубероид! – вдруг закричал рыбак с биноклем. – Да там какой-то драный рубероид висит. На, глянь!
– Дураки! – заорал Деревнин. – Люди это! Могила братская, поняли!
– Ну, скажешь! – засмеялись рыбаки – съехалось уже несколько лодок. – Тут и войны-то не было!
– Откуда знаешь, дедок?
– Поживете с мое – все узнаете! – огрызнулся Деревнин.
Мужики в основном были молодые, задорные, возрастом к сорока – та самая пора силы и удали, когда нет сомнений и чудится, будто жизнь свою держишь в руках, как только что пойманного толстолобика.
– Кончай, дедок, пугать-то! – не унимались рыбаки. – Там бревна какие-то. Или плахи гнилые! Может, и правда клад!
В этот момент песчаный язык тихо скользнул в воду и увлек за собой то, что торчало из ямы. Лодки шарахнулись от берега, спутались весла, заскрипела резина.
– Человек!! – оглашенно заорал один из рыбаков и, вскочив на ноги, тыкал пальцем в воду. – Я видал! Я видал!!
Предмет, и впрямь похожий на гнилую осклизлую плаху, бесшумно ушел в реку следом за песком. Вспучилась вода, густая пузырящаяся муть, подхваченная течением, понеслась вдоль берега. В несколько гребков Деревнин подогнал лодку к прижиму и, удерживая ее против течения, стал ждать. Остальные рыбаки, забыв о веслах, медленно уплывали вниз.
– Милицию! – крикнул кто-то. – Пускай проверяет!
Деревнин дождался. Черный плоский предмет медленно вынырнул из воды и, чуть притопленный, поплыл рядом с лодкой. Бросив весла, Деревнин смотрел на него в оцепенелой задумчивости.
– Слышь, дедок? Чего там? Чего? – спрашивали рыбаки, но никто не приближался. – Бревно? Дерево?
– Сами вы дерево! – отозвался Деревнин и оттолкнул веслом труп.
– Не трогай, дед! – закричали мужики. – Не доставай! Ну его на хрен! Милиция пускай подымает!
Деревнин налег на весла, и рыбаки, словно по команде, начали грести вниз, к городу. Труп потянуло в кильватер лодки, захватило движением, и Деревнину показалось, будто он настигает «резинку» и вот-вот ткнется в борт. Пришлось снять весло и толкнуть еще раз, теперь в сторону.
«Господи! – страшась, произнес Деревнин. – Я ведь прощен. Меня же простили!»
– Не доставай!! – орали ему мужики. – В милицию поехали!
Труп отстал, прибившись к берегу, но течение относило его на фарватер. Рыбаки же повскакивали в лодках и, норовя опрокинуться, кричали наперебой, махали руками, словно таким образом хотели отвязаться, откреститься от страха. Деревнин догнал их и, не сбавляя хода, проплыл мимо.
– Давай, дедок, в милицию, – успокаиваясь, предложил один из рыбаков. – Пускай меры принимают!
– Что вам милиция? – грозно сказал Деревнин. – Привыкли: как что, так милиция… Я знаю к кому! Поехали за мной!
Рыбаки послушались, взялись за весла. Лишь две лодки, покрутившись на месте, потянулись на плес: жалко стало вечернего клева. Их крыли матом, грозили кулаками. Мужикам хотелось держаться кучкой, скопом, и, боясь отстать, они мешали друг другу, стукались веслами и бортами. И при этом никто не смел обогнать Деревнина, тем самым выделяя его как вожака.
Подплывая к лодочной станции, Деревнин заметил толпу у самой воды. Человек пятнадцать мужчин и женщин стояли полукругом, причем неподвижно, словно над могилой. Вокруг колготились подростки, бегали по громыхающим дюралевым лодкам. Подчалившись ближе к толпе, Деревнин бросил на песок «резинку» и заглянул через плечи стоящих.
– В чем тут дело?
– Да вот, утопленника поймал! – довольно объяснил сторож с лодочной станции. – Думал, топляк плывет. А зацепил багром – во!
Деревнин протолкался вперед, но посмотреть не смог: глаза закрылись сами собой, дрогнули занемевшие в лодке ноги. Он вышел из толпы и ощутил рвотный позыв. Как тогда, после первого расстрела. Проглотил, задавил в себя тошноту и сказал трезвым голосом:
– Сейчас еще одного принесет. Лови.
Люди начали медленно оборачиваться к нему, тараща недоуменные глаза. Сторож пьяненько засмеялся. Рыбаки подтягивались к толпе.
– Ну, что смотрите? – с вызовом спросил Деревнин. – Там таких утопленников целый штабель лежит! Братская могила обрушилась! А власть никаких мер не принимает!
– Где? Где? – запереглядывались люди. – Какая могила? Откуда?
– Под монастырем! – отрезал Деревнин. – Кто смелый – айда со мной!
– Хе-хе! – заржал сторож. – Если могила, были б кости! А тут целехонький! Я что, утопленников не видал?
– Их густой известью в ямах заливали, – отчеканил Деревнин, и ропот мгновенно стих. Холодный испуг побежал по лицам, словно блики лунной дорожки на серой воде. Собравшиеся наверняка видели раньше старика – примелькался на улицах, но теперь рассматривали так, будто сейчас только заметили и каждый хотел спросить: «Кто ты? Ты кто?»
Деревнин, увлекая за собой рыбаков, направился в гору. Один по одному толпа устремилась следом. Старику уже доверяли, поскольку он знал то, что для остальных пока оставалось тайной. Пока шли по набережной к горкому, за Деревниным собралось больше полусотни народу. Говорили вполголоса, но густо. Рыбаки на правах очевидцев рассказывали о яме и будоражили толпу, напитывая ее возбужденной решимостью. Даже те, кто пристал из любопытства и развлечения, скоро суровели лицами, и по устам электрической искрой пробегал вопрос: что за яма? что за трупы? откуда? почему? И строили предположения.
Все или почти все знал старик, идущий впереди, но он вел народ, а у вожаков спрашивать не принято. Каждый надеялся все узнать у горкома. Там-то скажут правду! Никому и в голову не пришло, что день субботний и начальства наверняка нет.
Сам Деревнин вспомнил об этом, когда уже пришли к горкому. Однако он не растерялся, вызвал дежурного инструктора. Молодой парень, только что взятый с комсомольской работы, увидев толпу – а по случаю выходного много было выпивших, – стушевался и заперся в приемной. Видимо, он позвонил в милицию, поскольку через несколько минут к горкому подлетела желтая дежурка.
– Первого давай! – кричали из толпы. – Пускай Кирюк выйдет!
Приехавший милиционер попытался отогнать собравшихся, но лишь растравил людей. Рыбаки пошли на него, требуя принять меры, к ним присоединились выпившие и те, кто видел пойманный на пристани труп. Милиционер наконец заметил в толпе Деревнина, обрадовался, замахал рукой:
– Дед! Что это за сборище? Чего они хотят? По какому случаю?
– Иди вон трупы из воды поднимай! – отрезал Деревнин и крикнул толпе: – Айда, мужики! Домой к Кирюку пойдем! Такое творится, а он дома прячется!
– Домой! Домой! – подхватили рыбаки. – А то дожили! Скоро удочку не забросишь!..
– Может, к Чингизу? – предложил кто-то. – Чингиз махом меры примет!
– К Кирюку! – перекричал его Деревнин. – Это дело политическое!
И никто уже больше не спорил.
Когда миновали город, толпа выросла вдвое. Однако чем ближе подходили к особняку за железной решеткой, тем короче становился шаг, и стихал гвалт. Правда, и дорога шла в гору – на одном духе не одолеешь. У ворот толпа остановилась и начала сжиматься. Милиционер вышел из будки и с недоумением уставился на мужиков.
– Вы чего? Что за демонстрация? Вроде не праздник…
