– Любопытно, какую же роль вы хотите отвести скромному госслужащему? В столь совершенном Ордене?
– В скором времени мне потребуется связь с адмиралом. Прямая и надежная. – Он резко обернулся, видимо, желая отследить реакцию Самохина. – Но это роль не связного, не курьера – своеобразного посредника, который, занимаясь челночной дипломатией, мог бы в любой момент урегулировать любой возникающий вопрос. Между Орденом и адмиралом. А они будут возникать.
– И кому же я буду служить? Вам или Липовому?
– Будущему.
– Это слишком абстрактно.
– Через некоторое время я смогу раскрыть многие детали сотрудничества, – многозначительно пообещал самозванец. – Определить круг обязанностей, размер вознаграждения… Для вас это будет интересно. Сейчас требуется лишь предварительное согласие, могу ли я рассчитывать на вашу помощь.
Ответ был готов, и Самохин бы согласился в тот час же, если бы перед ним был настоящий Ящер.
– Через некоторое время я и отвечу вам, – в том же тоне пообещал он. – Пока что я в плену, недавно наручники сняли…
– Хотите подумать и осмотреться?
– Слишком неожиданное предложение. Скажу честно, я обязан проконсультироваться хотя бы у своего непосредственного начальника. Которого вы опередили…
– Разве это не обсуждалось с адмиралом?
– Мне было строго-настрого запрещено вступать с вами в контакт.
– То есть вы нарушили инструкции?
– Я ничего не нарушал. Меня привезли сюда помимо моей воли.
– Хорошо, доставим сюда вашего непосредственного начальника, консультируйтесь.
– Неужели это возможно?
Самозванец посмотрел на него со снисходительной улыбкой.
– Человек, который шел к вам от Липового, только этого и ждет.
– Но чтобы принимать решения, на что-то соглашаться, я должен быть, по крайней мере, свободным человеком.
– Вы уже свободны. Я даже вернул вам телефон. Теперь вы гость Ордена и мой лично.
– Но звонить я могу только под контролем.
– Этого не может быть.
– Когда я разговаривал с Забавинском, меня прервали.
– Внутри пирамид очень неустойчивая связь, да и место уединенное, достаточно далекое от больших дорог…
– Да, возможно. – Пошел на уступку Самохин. – Если я свободен, вы должны хотя бы сказать, в какой точке земного шара я нахожусь. Меня везли долго и в закрытой машине.
– Это элементарные меры безопасности, – мгновенно ответил самозванец. – всякая система имеет право на защиту. А по поводу точки… Вы же знаете, где находитесь.
– Не имею представления.
– Я вас предупреждал, мне нужно говорить только правду. Скажите, что вы делали в Горицком Бору?.. Да, эта пустыня по-прежнему так называется, потому что там когда-то стоял бор.
Выкручиваться было бесполезно.
– Я там заблудился…
– Это мне известно. – В его голосе послышалось сочувственное недоумение. – Каким образом вы туда попали?
– По собственной воле, без принуждения начальства. Сел в самолет, прилетел…
Хозяин, скорее всего, не знал о «Канализации» или не захотел показывать этого, а потребовать прямого ответа после объявления его гостем Ордена Самохину казалось несолидным. И так все это напоминало допрос.
– С этого момента подробнее, – попросил он. – Прилетели, вышли на стоянку такси. И что увидели?
– Ненавязчивый сервис. Никак не мог поймать такси…
– Нет, что вам бросилось в глаза? Поразило воображение?
– Ничего особенного, суета, как и во всех аэропортах…
– Там были нищие? – как-то осторожно спросил самозванец.
На миг Самохин ощутил знакомое оцепенение чувств и ответил не сразу:
– Кажется, были… Да где их нет?
– Вы запомнили лица этих побирушек? Неожиданная и какая-то бережная въедливость хозяина настораживала все больше.
– Нет… Они все кажутся одинаковыми.
– Хорошо, но на автовокзале вы их увидели снова. Пожилой мужчина с косичкой и сумой, с ним женщина… Вы подали им деньги.
– Возможно. – Уклонился от ответа Самохин. – Я подаю, не глядя в лица…
– Вы с ними долго стояли напротив друг друга и беседовали.
– Я обычно с нищими не разговариваю.
– Мой человек отследил и отснял всю встречу.
– Какую встречу? Это было мгновение, всего лишь подал милостыню нищенке.
– Мгновение, которое длилось двенадцать минут!
– Не может быть!..
– Может. Хотите, покажу пленку?
Самохин вспомнил свое состояние, когда коснулся просящей руки, и мотнул головой:
– Не нужно, я верю… Но я не разговаривал. Мне сказали, они глухонемые.
– Кто сказал?
– Таксист, с которым я ездил…
– Это не так. Пророки просто молчат… О чем вы беседовали с Ящерицей?
– Ничего не помню, – откровенно признался Самохин. – Мне кажется, я только положил в ее руку мелочь…
– Сколько вы знаете языков?
Его внезапно открывшаяся напористость следователя начинала раздражать Самохина.
– Английский и немецкий…
– И все?
– Я не полиглот…
– На пленке отчетливо видно движение губ, характерное напряжение мышц лица. Сурдопереводчик не смог перевести вашего диалога. На каком языке вы разговоривали? И о чем?
– Слушайте! – Самохин встал. – Такое ощущение, будто я не гость, как вы сказали, а подследственный. И меня в чем-то подозревают. По крайней мере, во лжи! Я что, обязан оправдываться перед вами? Отвечать на вопросы?
– Что вы, Сергей Николаевич. – Сразу подобрел самозванец. – Нет, разумеется не обязаны. Я просто хочу убедиться, не ошибся ли я в выборе. Это можно сказать, своеобразный тест. И я проверяю себя, а не вас.
– Думаю, вы ошиблись…
– Я так не считаю… Но вернемся к адмиралу. Максим Гаврилович пытался установить со мной контакт?
– Да, но столкнулся с глубокой конспирацией. Самохин принял это к сведению с легкой усмешкой.
– Это не конспирация, господин Самохин. В том смысле, как представляет ее Липовой… Это новая форма существования в будущем пространстве. Понимаете меня?
– Не очень…
Самозванец превратился в профессора.
– Как известно, никто не может дать точного определения времени. И только потому, что привыкли
