Почему столь низкая производительность? С этими вопросами мы обратились к Владимиру Кулешову, полновластному хозяину на алейском месторождении.
– Объективные причины, – сказал Кулешов. – Отдаленность, необычайные условия работы, нехватка техники и частые ее поломки…
– Откровенно сказать, мы не думали услышать от Владимира Кулешова ссылки на «объективные причины», – продолжал Стойлов. – Мы знали, что он работать умеет в любых условиях и везде у него был порядок. Однако на алейском месторождении мы увидели неприглядную картину. Вот уже четверо суток мехотряд простаивает, и тут уже «объективной причиной» не прикроешься. Владимир Федорович, почему стоят бульдозеры?
– Не знаю… Не можем запустить дизеля… Ищем причины…
– А причина здесь одна – низкая дисциплина труда, – вставил журналист. – Местные жители рассказывают, что механизаторы пьют в рабочее время и настрой у них не на работу, а на отдых. Будто в санаторий приехали. Не может же быть, чтобы вся техника разом вышла из строя?
– Тут все может быть, – сказал Кулешов. – И вообще я не знаю, как работать дальше. Я здесь не хозяин…
– Ну уж если командир производства в отчаянии, то что ждать от коллектива? – продолжал Стойлов. – Сейчас длительный простой механизаторы объясняют кознями мифического животного, якобы проживающего на болоте. Что-то вроде нечистой силы, дьявола. А на кого еще свалить вину?.. Но козни мехотряду чинит не дьявол, а слабая организация труда и полная бесконтрольность со стороны треста».
Иван Видякин взъерошил остатки волос на голове и покосился на старика. Тот хлопал глазами и лихорадочно расстегивал верхнюю пуговицу кителя. Краснота от вздувшегося горла медленно переползала на лицо…
«Кто хозяин на месторождении? И есть ли он вообще сегодня там? Ведь именно сюда, на Алейское болото, устремлены взоры наших энергетиков. Эти вопросы мы задали управляющему трестом.
– Хозяева – мы, – сказал управляющий. – И я заверяю, что в короткий срок мы наведем порядок и дадим стране первый брикет высококалорийного торфа!»
– Хорошо ответил, – похвалил управляющего Видякин. – Видно, деловой мужик. Ты слыхала, Настасья?
– Да слыхала, – проронила Настасья. – Поглядим ишшо…
«Ответ управляющего достойный и вселяющий надежду, – прокомментировал Стойлов. – Но слова должны быть обеспечены делом, как валюта золотом. Чтобы покончить с бесхозяйственностью на Алейском болоте, десанту Кулешова необходима поддержка треста. А то и министерства. Оставшись на этом болоте без реальной помощи, нетрудно поверить в существование дьявола и впасть в отчаяние. Мы позвонили в министерство энергетики. И вот что нам сказали…»
Пухов наконец справился с пуговицей, с хрипом втянул в себя воздух и, качаясь на протезе, медленно побрел со двора. Видякин догнал его, подобрал забытый костыль.
– Ты погоди… это… не тушуйся, – пробормотал он. – Малость перепутали – только и всего…
Пухов взял костыль и молча заковылял дальше. Медали на его груди раскачивались в такт шагам и тихо позванивали.
«Освоение алейского месторождения – дело государственной важности, – доносило радио исковерканный телефоном голос. – Выход на проектную мощность энергетического комплекса позволит получить дополнительно… киловатт-часов…»
– Ну хочешь, я тебе «Альпиниста» насовсем отдам? – безнадежно спросил Иван.
Пухов вышел за калитку…
А Видякин, вернувшись к верстаку, выключил приемник и подозвал Настасью.
– Кто сегодня технику сторожит?
– Путяев и этот… Колесов, – доложила Настасья.
– Хорошо, – задумчиво проронил Иван, и желваки заиграли на его скулах.
– Иван! Не пущу!
– Спокойно, Настасья, – сказал Иван. – Я пойду вечером покосы смотреть. Не перестояла ли трава…
Он глянул вслед уходящему Пухову, вздохнул и погрозил кому-то крепким волосатым кулаком.
…К островку, где гнездились журавли, Никита Иваныч подкрадывался долго, по- пластунски, как в прошлый раз. Извозился в торфяной жиже, начерпал ее в сапоги и порезал палец осокой. Когда он наткнулся на россыпь пустых тюбиков от краски, осторожно приподнялся на локтях и выглянул между кочек…
Оставленное птицами гнездо напоминало пустые и разрушенные алейские избы. Руки судорожно цеплялись за кочки, рвали острую осоку; кочки шатались, куда-то проваливались, и вместе с ними куда-то проваливался Никита Иваныч…
12
– Я-то ладно, – жалобно всхлипнула Катерина. – Я плачу – мне отца нашего жалко… А ты чего скуксилась-то? Тебе ли нынче слезы лить?
Ирина обняла мать, уткнулась лицом в ее обвисшее плечо.
– А я – от счастья, мам… Мне сейчас так хорошо – кто бы только знал!..
– От счастья веселятся, – не согласилась Катерина. – Я за твоего отца выходила – ног под собой не чуяла…
– Я тоже не чую… Бежать хочется, – проговорила Ирина. – Вот вернется Кулешов – в загс поедем…
– Может, погодите еще, а? – с надеждой спросила мать. – Пускай с болотом все уладится… Отец-то как примет?
– Ни минуты ждать не будем! – отрезала дочь. – Я уже все решила.
И вдруг снова заплакала, только беззвучно, как плачут измученные горем или совсем не умеющие плакать женщины. Глядя на нее, зашваркала носом и Катерина.
В это время к аникеевскому двору подкатила залепленная грязью машина на гусеничном ходу.
– Чем бы вашему горю помочь? – спросил человек в скрипучем кожане и облокотился на калитку. – Обидел кто или несчастье какое?
– Да всплакнулось маленько, – утирая лицо фартуком, проронила Катерина и насторожилась. Машины- то ишь как зачастили…
– Хозяин дома? – спросил приезжай. – Никита Иванович Аникеев?
– А-а, – отмахнулась старушка. – Хоть бы ночевать пришел – и то ладно…
– У меня к Никите Ивановичу дело важное, – сообщил человек в кожане. – Издалека к нему еду…
– Не из Москвы ли, часом? – ахнула Катерина и засуетилась. – В избу-то проходите, не стесняйтесь. Что же мы через калитку-то говорим?
– Из Москвы, – подтвердил приезжий. – Специально к Никите Ивановичу.
– Батюшки! – всплеснула Катерина руками. – Недавно письмо, а теперь и человек… Вот обрадуется-то!
– Я схожу за отцом, – неожиданно вызвалась Ирина. – Прогуляюсь…
Через несколько минут она была уже в сапогах, брезентовой куртешке и с этюдником на плече.
– Можно съездить на вездеходе, – предложил гость. – Домчу, куда прикажете.
– Нет-нет, – запротестовала Ирина. – Я одна.
Она хлопнула калиткой и чуть ли не бегом устремилась по дороге к болоту. Катерина посмотрела ей вслед и радостно улыбнулась, набожно перекрестив дочерин путь. Хоть и разъездная работа у этого Кулешова-начальника, но человек он самостоятельный, на ногах стоит и за шапку не держится…
Проводив гостя в избу, Катерина с легким сердцем принялась ставить квашню. Со слезами-то на глазах и тесто не поднимется, и хлеб горький выходит.
А Ирина сразу же за Алейкой сбавила шаг и побрела, загребая дорожную пыль отяжелевшими сапогами. Этюдник оттягивал плечо, хоть и был снаряжен легкими, светлыми и тонкими кистями, а его ремень, будто верига, тер и резал кожу. «Кто-то же придумал, что у людей, видевших самого Хозяина, будет легкая жизнь и везение во всех делах! Видно, обманщиком был тот человек либо всем людям добра хотел – поди узнай
