Лысый шел слева от меня, разговаривал ласково, но думал о другом. В его мыслях я пока не разбиралась, и они мне не показались интересными. Подошли к калитке, я еще раз извинилась, сказала «спасибо» и «до свидания», Лысый тоже сказал «до свидания», а Ваня весело мне подмигнул.
На следующий день я загорала в саду, купальник на мне был более чем скромный, я лежала на одеяле поблизости от ограды, играла с котенком травинкой, а передо мной была шахматная доска с расставленными на ней фигурами.
Сначала появился доберман, подскочил к ограде, посмотрел на меня, но облаять не решился. Я показала ему язык и отвернулась. Вслед за доберманом возник Ваня.
– Привет, – сказал он с улыбкой.
– Здравствуй, – ответила я, приподнимаясь.
– Загораешь?
– Да… погода хорошая.
– Как твой зверь? – спросил он, кивнув на кота.
– Спасибо, нормально.
– Ага… – Что еще такое сказать, парень не знал и сосредоточился на мне.
«Купальник – дрянь, – решил он. – Такие даже в деревне не носят. А титьки… ну надо же…» – Он заметно вздохнул.
«И никакое это не чудо природы, – мысленно хмыкнула я. – А последнее достижение пластической хирургии. А пялишься зря, не для тебя старались».
– В шахматы играешь? – догадался спросить он.
– Да. Только не с кем. Одной неинтересно. А ты играешь?
– Не-а. Я все больше в очко.
– Жаль…
Парень присел по свою сторону ограды рядом с обалдевшим доберманом и стал придумывать, чего бы такого еще сказать.
– Это твой отец был? – спросила я, желая поддержать разговор.
– Владимир Иванович? Не-а. Я здесь работаю. Охранником. Дом богатый… – неопределенно заметил он. – А ты с предками живешь?
– Это не наш дом, мы отдохнуть приехали.
– Ясно. Издалека?
«Отвянь, зануда», – подумала я, прикидывая, что бы такое ответить.
– Ванька! – рявкнул кто-то со стороны дома, не иначе как прочитав мои мысли. Парень поднялся.
– Зовут… Увидимся… Пока.
– Пока, – с заметной грустью кивнула я. Парень исчез, а вслед за ним исчез доберман, посмотрев на меня и жалобно взвизгнув.
Вечером, прихватив хозяйственную сумку, я пробралась на соседнюю улицу и смогла наблюдать отбытие почетного эскорта: два черных «Мерседеса» и «Вольво» гуськом тронулись от крыльца интересующего меня дома. Жалюзи на окнах опущены, и выглядел он нежилым.
– Куда их черти угнали? – расстроилась я. – У меня же планы…
Болтаться по соседней улице было неразумно, у меня своя есть, по ней и следует ходить, не вызывая подозрений, и я вновь переместилась в сад. Три дня лежала там в полном одиночестве, не считая кота. Со стороны соседей никто не появлялся, правда, среди кустов мелькнул доберман, но приближаться к ограде он не рисковал. В общем, у нас сложились неплохие отношения.
Я скучала и жаловалась на судьбу. На четвертый день мне повезло. Услышав шаги с той стороны ограды, я принялась жалобно звать: «Жиля, Жиля!», предварительно сунув кота в корзинку с крышкой, а ее в кусты, и увидела самого Владимира Ивановича. Он улыбнулся и спросил:
– Что, опять потерялся?
– Опять, – развела я руками.
– Может, к нам проскочил?
– Да я дырки доской прикрыла…
– Он мог пролезть дальше, – засмеялся Владимир Иванович. – Ограда большая. – И покричал: – Кис- кис!
Кот, страдающий в корзине, отозваться не пожелал. Мы немного его поискали, потом я освободила животное и радостно крикнула:
– Нашла, – в доказательство его продемонстрировав. – Беда с ним, – пожаловалась я. – Такой непоседа.
– Маленькие все шустрые, – кивнул Владимир Иванович и тут заметил мои шахматы. – С котом играешь?
– Больше не с кем, – кивнула я. – Я здесь никого не знаю, а Леониду Андреевичу некогда.
– Твой родственник?
