и варенье тоже брусничное. Я съела его целую вазочку, а потом покраснела.
– Не стесняйся, – улыбнулся Владимир Иванович. – Варенье, слава богу, есть.
Мы вернулись на веранду и продолжили борьбу. Владимир Иванович хмурился, а я гадала, что лучше: выиграть или проиграть, и в конце концов выиграла.
– Молодец, – покачал он головой. – Честно сказать, не ожидал.
– У вас трудно выиграть, – в ответ похвалила я, собирая фигурки.
– Давай завтра сыграем, – предложил он. – С утра я свободен, часиков в десять, а? Или для тебя рано?
– Нет, я в семь встаю. Можно я вам номер телефона оставлю, вы позвоните, и я приду, вдруг у вас планы переменятся?
Владимир Иванович записал номер и проводил меня до калитки.
– Здесь на улице живет немало молодежи, – сказал он. – Подружилась с кем?
– Нет, – пожала я плечами, старательно отводя глаза. – Леонид Андреевич мне не разрешает выходить одной. Я в саду отдыхаю, с Жильцом.
– С кем?
– Это котенка так зовут.
– Жилец… Смешно.
Мы простились, я пошла по улице, обернулась и помахала рукой, Владимир Иванович тоже махнул в ответ, а я ускорила шаг и через пару минут сворачивала к своему дому.
Док лежал в гамаке, увидев меня, поднялся и вошел в дом.
– Ну что? – спросил он неуверенно.
– Вроде нормально, – кивнула я. – В шахматы играли. Он решил, что я приехала в гости, отдыхаю.
Док выпил сок, повертел в руке стакан и осторожно спросил:
– Ты так и не сказала мне, что задумала.
– Внедриться в организацию и развалить ее изнутри, – с умным видом заявила я.
– Но в том, что с тобой произошло, виноват не этот человек…
– Док, я борюсь с преступностью в целом, а не с конкретным человеком.
– Конечно, – кивнул он. – Я просто беспокоюсь… Это очень опасно и…
– Мы в абсолютной безопасности, – заверила я. – Ты же знаешь, он еще всерьез подозревать не начнет, а я уже засеку. И мы с тобой смоемся.
– Надо позвонить Орлову, – некстати вспомнил Док.
– Не надо. Орлов не знает, где мы, и это очень хорошо. Лучше соблюдать осторожность. В целях безопасности, – добавила я.
Док подумал и кивнул. Он всерьез верит в справедливость и прочую чушь, приходится с этим считаться. Скажи я ему правду, и он, пожалуй, очень расстроится, а расстраивать Дока не хотелось: ближе его у меня нет никого на свете.
Утром Владимир Иванович позвонил ровно в десять.
– Варя? Как насчет шахмат?
– С удовольствием, – обрадовалась я. – Я прибегу сейчас, вы только собаку не выпускайте.
Через пять минут я протискивалась между прутьями забора, а Владимир Иванович, как выяснилось позднее, ждал у калитки. Поэтому встретились мы не сразу. Я поднялась на веранду и позвала:
– Владимир Иванович. – Дверь открылась, и очам моим предстали два охранника. То, что это именно охранники, было ясно с первого взгляда, никем другим, имея такую внешность, они быть не могли.
Одного роста, плечистые, в одинаковых костюмах и одинаковых темных очках. Первый – блондин, очень короткие волосы были похожи на цыплячий пушок и блестели на солнце. Лицо суровое, а из-за темных очков и вовсе гранитная маска. Второй был шатеном, тоже коротко стрижен, тяжелую челюсть украшала двухдневная щетина, черная до синевы. Губы, довольно пухлые от природы, сжаты так, что вытянулись в струнку. На двоих одна мысль, выражавшая замешательство.
– Здравствуйте, – громко сказала я. – А Владимир Иванович дома?
– Дома, – смеясь, ответил тот, подходя сзади.
– Будем играть? – спросила я.
– Конечно.
Пока мы устраивались за столом, парни исчезли.
– Это ваши гости? – проявила я интерес. – Может, я не вовремя?
– Вовремя. Я сегодня очень рано поднялся и все готовился к турниру, еле-еле дождался, когда десять пробьет, чтоб тебе позвонить.
– Позвонили бы раньше, – расстроилась я. – Я ведь говорила: встаю рано.
– Постеснялся.
