любимую песню.
– Все отлично, – заверила я и торопливо исчезла в своей комнате. Теперь следовало ждать, как поступит Владимир Иванович. Скорее всего внемлет просьбе, тогда придется организовывать мой побег от Дока и разыгрывать душераздирающую сцену. Я поморщилась. Трагедии почему-то неизменно вызывали у меня глупую улыбку, наверное, что-то нервное. Все-таки я надеялась, что до трагедий не дойдет и игру в шахматы мы продолжим.
Поначалу казалось, что я ошиблась. Утром никто не позвонил. Я слонялась по трем жилым помещениям и косилась на телефон без всякого толка. Следующее утро прошло примерно так же.
Тогда я переместилась к ограде. Расстелила одеяльце, прихватила шахматы и стала играть с котенком. Он набегался, устал и вскоре уснул со мной рядышком, а я чутко прислушивалась: не раздастся ли звук шагов с той стороны. В конце концов раздался, но увидела я не Владимира Ивановича, а Резо. Он посмотрел на меня, потом на шахматы, потом опять на меня и сказал:
– Привет.
– Здравствуйте, – ответила я. В своем стремлении выглядеть маленькой девочкой я малость пережимала: бравый охранник был старше меня от силы лет на пять, да и то вряд ли. Просто у него такая физиономия, что точный возраст определить невозможно. Я было сунулась, но, по-моему, он и сам его не знал.
Шахматы Резо заинтересовали, он присел на корточки, тараща на них глаза. Тут надо сказать, что до сей поры я видела его неизменно в темных очках и светлым взором могла полюбоваться впервые. Глазки у него были маленькие, глубоко посаженные и весело блестевшие. Цвет их определению не поддавался, скорее желтые, чем карие. Без очков он здорово напоминал любопытную обезьяну, впрочем, ранее он тоже напоминал обезьяну, но в очках.
Сейчас этот достойный представитель человекообразных подпер подбородок здоровущим кулачищем и затих, вожделенно глядя на шахматы. Думал. Я легла и стала ждать, что будет дальше, то есть смотрела на шахматы и тоже думала.
– Интересно, – наконец кивнул он.
«Да неужто? – чуть не съязвила я. – Шел бы ты, парниша… Я жду твоего хозяина, а тебе здесь совершенно нечего делать».
Он перевел глазки на меня и с улыбкой проронил:
– Может, получится что-то интересное.
Редкое везение: передо мной примат, свихнувшийся на шахматах.
– Вы ко мне не пролезете, – с грустью сказала я, – а мне к вам ходить не велели.
– Кто? – удивился Резо.
– Леонид Андреевич.
– Это тот тип, с которым ты живешь?
– Да.
– Всегда можно найти выход из положения, – заявил он вполне серьезно. Смотри, какой умный. – Пододвинь шахматы, – предложил он. Я пододвинула, мысленно обругав его крепко и нецензурно, и мы начали играть.
Резо продолжал сидеть на корточках и называл свой ход, а я переставляла фигуры. Теперь я точно знала: больше всего на свете я ненавижу шахматы. Вооруженная этой мыслью, я разбила Резо в пух и прах. Он остался доволен, протянул руку сквозь прутья ограды, аккуратно пожал мою ладонь и сказал:
– Молодец.
– Спасибо, – ответила я. Вот тут и появился Владимир Иванович.
– Доброе утро, – произнес он бодро, я кивнула, отводя взгляд, а Резо незамедлительно исчез: был – и уже нету.
Владимир Иванович прикидывал, что бы мне такое сказать, а я торопливо собирала свои вещи, нервничала, уронила шахматы, и фигурки рассыпались.
– Как твои дела? – додумался спросить он.
– Спасибо, хорошо, – ответила я, подхватила котенка, который с перепугу громко мяукнул, и направилась в глубь сада.
– Варя, – не удержавшись, позвал сосед. Я остановилась и даже посмотрела на него, а он досадливо замолчал, не было у него для меня нужных слов. Я закусила губу, отвела взгляд, а потом спросила:
– Леонид Андреевич к вам приходил?
– Да, – пожал он плечами.
– И сказал, что я сумасшедшая?
– Варя…
– Поэтому вы больше не зовете меня играть в шахматы? – Я поудобнее перехватила вопящего кота и отправилась к своему дому.
– Варя, – опять позвал он.
Я обернулась, сказала тихо:
– Вы из-за меня не расстраивайтесь, – и заплакала, а потом зашагала прочь, а Владимир Иванович стоял и мучился.
Странные существа люди. Вот, к примеру, этот Папа. Док ведь прав: человек он неплохой и дурочку,
