один шаг. Должно быть, Сергей рассуждал так же.
– Придется ехать, – твердо сказал он, напрочь отметая все мои сомнения. – Я хочу взглянуть, что он там смог накопать. Какой ты сказала адрес?
– Я поеду с тобой.
– Вовсе не обязательно. Поговорю с ним по-мужски.
– Не уверена, что он захочет разговаривать с тобой. Вряд ли он вообще откроет дверь, увидев тебя…
– Одна ты не поедешь. Это исключено. Поедем вместе, а там будем действовать по обстоятельствам.
– У меня нет десяти тысяч наличными, – сказала я.
– У меня есть. Придется показать деньги этому ублюдку, иначе он не разговорится. Конюшенная, это рядом с цирком? Жду тебя там через полчаса. Успеешь добраться?
– Конечно. – Я повесила трубку и начала торопливо одеваться.
Через полчаса я была возле здания цирка. Свет фар выхватил из темноты фигуру Сергея, зябко ежась, он ждал меня, укрывшись под козырьком подъезда. Я остановила машину, он сел рядом, взглянул на меня и вдруг сказал:
– Ты такая бледненькая… я бы своими руками передушил всех этих подонков, лишь бы ты вновь стала улыбаться. – Я поцеловала его и улыбнулась, надеюсь, вышло не совсем паршиво…
– Едем? – вздохнула я. Сергей кивнул.
Конюшенная начиналась сразу от площади, где находилось здание цирка. Дом три находился всего в нескольких метрах от начала улицы.
– Ты на машине? – спросила я, оглядываясь.
– Нет, отсюда до моего дома пять минут. Какой смысл брать машину?
Я согласно кивнула, тормозя возле дома с цифрой три на фасаде, и взглянула на Сергея:
– Может, тебе лучше остаться здесь?
– Идем. – Он вышел и помог выйти мне.
На мгновение замешкавшись, мы направились во двор. Парадное выглядело так, что становилось ясно: им много лет не пользовались, и дверь, скорее всего, заколочена.
Двор тонул в темноте, ни фонарей, ни светящихся окон, что-то мелькнуло на секунду возле соседнего окна, я вскрикнула, прежде чем успела сообразить, что это кошка. Дверь подъезда была распахнута настежь, но подъезд был не освещен, только где-то выше на площадке горел свет, не позволяя сломать шею при первом же шаге.
Дом был старый, построенный до революции, квартиры располагались сразу за подъездной дверью, одна справа, другая слева, лестница на второй этаж и еще одна в подвал. Я попыталась разглядеть номер на ближайшей ко мне двери, но Сергей взял меня за руку и шагнул к ступеням вниз.
– Два-а – это, скорее всего, в подвале, – пояснил он.
Мы шли на ощупь, вдруг вспыхнул свет. Я испуганно замерла, а Сергей сжал мои пальцы.
– Я нашел выключатель, – сказал он, точно оправдываясь.
Лампочка была слишком яркой для этого подвала. Две грязных стены, еще при царе Горохе покрашенных зеленой краской, за спиной ступени, слева железная дверь с «глазком», под дверным звонком мелом было написано: «2а».
– Это здесь, – кивнул Сергей и позвонил.
Громкий звонок произвел неожиданный эффект, я вдруг начала дрожать мелкой дрожью, нервы были так взвинчены, что малейший звук приводил меня в ужас. Ко всему этому примешивалось нечто подозрительно похожее на предчувствие.
На наш звонок никто не ответил, я взглянула на часы, пришли мы минута в минуту, так какого дьявола… Сергей с очень хмурым видом потянул дверь на себя, и она открылась. Я увидела темную прихожую и человека в самой ее глубине, вскрикнула и только после этого поняла, что перед нами зеркало и я вижу в нем отражение Сергея, в нерешительности стоявшего на пороге.
Он сделал шаг, а я схватила его за руку. Мы переглянулись, боясь произнести хоть слово и тем самым нарушить зловещую тишину. Сергей покачал головой и сделал еще один шаг. Пошарил рукой по стене и включил свет. Прихожая выглядела совершенно обыкновенно, никакого намека на чудовищ, которые прячутся по углам. Вид прихожей почему-то подействовал на меня успокаивающе, я перевела дух и тоже сделала несколько шагов, а Сергей громко позвал:
– Эй, есть кто дома?
Никто нам не ответил, и это опять меня испугало.
– Идем отсюда, – шепнула я. – Пожалуйста…
Но Сергей стремительно шагнул к ближайшей двери и распахнул ее. Кажется, это была ванная, приспособленная под фотомастерскую. В свете красной лампочки, горевшей у противоположной стены, я увидела пленки, свисающие с обычной бельевой веревки, концы пленок были закреплены бельевыми прищепками, здесь же сушилось несколько фотографий. На одной из них, повернутой как раз ко мне, я узнала себя и вновь слабо вскрикнула, хотя и пришла сюда именно за тем, чтобы взглянуть на фотографии. Однако сейчас мне было так страшно, что я, привалившись к стене, стояла некоторое время с закрытыми глазами, пытаясь справиться с дурнотой.
– Закрой дверь, – сказал Сережа.
