– Не скажешь, что могилы заброшены…
– Точно. И черный мрамор стоит денег.
– О чем ты? – удивился он.
– Ты так и не сказал, на кого работаешь… Я помню, помню: профессиональная этика и все такое… Думаю, ты ищешь деньги… – Саша демонстративно отвернулся, а я продолжила: – Мне плевать, ищи на здоровье, я хочу найти сына.
– Я тебе не враг, – проворчал он.
– Ага, – хмыкнула я, покачала головой и добавила: – Я не верила в эти деньги и вроде бы объяснила тебе почему.
– Не верила? – спросил Саша.
– Кто-то позаботился о могилах.
– У тебя что, вовсе не осталось родни?
– Мамина сестра, ей семьдесят четыре года.
– У родителей была квартира, твоей тетке досталось наследство, значит, деньги были… Чего ж удивляться, что она проявила заботу?
– Возможно. Меня мучает другое. В поселке Ванька вроде бы жил с отцом. И даже ходил в изостудию. Один. Понимаешь? Ребенок мог обратиться к этой женщине за помощью, все ей рассказать, она хороший человек, это чувствуется. Но он молчал. А узнав о фотографии, расстроился.
– Что ты этим хочешь сказать? – вытаращил глаза Саша, помедлил и неуверенно произнес: – Он был с отцом?
Я кивнула.
– Чушь, – замотал он головой. – Полнейшая чушь… Сама подумай, как это могло быть? Отец похоронен здесь, вот фамилия…
– Здесь похоронен мой сын, который в марте был жив и здоров, а еще здесь похоронена я, Антонова Елена Сергеевна. Видишь? – Не могу поверить, что твой муж… Он прихватил сына и смылся, в то время как все его родственники…
– А как еще можно объяснить все это? Он получил свои деньги и сбежал. А теперь скрывается. Он придумал для Ваньки правдоподобную историю, сменил ему имя. Мой сын знал, что должен быть осторожным, поэтому, увидев фотографию в газете, сразу же рассказал о ней отцу, и они сбежали.
– Черт… Надо же… Похоже на правду. Фотография в газете та же, что и у тебя?
– Ты видел.
– Значит, так: некто, кому события двухлетней давности не давали покоя, увидел фотографию в газете и понял, что история далеко не так проста. Жив ребенок, жива его мать, и есть еще кто-то, кто о ребенке заботится. Он разыскивает корреспондента газеты и берет у него фото, а потом звонит толстяку Лене, уверенный, что его это заинтересует, поскольку речь идет о больших деньгах. Может, мысль о том, что твой муж вовсе не покойник, посетила и его: в такой ситуации твое присутствие здесь просто необходимо, ты будешь искать сына, а мертвый супруг, вполне возможно, попытается найти тебя.
– Два года он не делал таких попыток…
– Откуда тебе знать? Кто-то очень мудрый заварил эту кашу, а теперь наблюдает в ожидании, что из этого выйдет.
– Я хочу вернуть сына, – напомнила я. – А чего хочешь ты?
– Помочь тебе, – твердо сказал Саша.
Я усмехнулась и пошла к аллее, он за мной.
– Думаю, мне стоит задать пару вопросов сторожу. Вдруг он видел твоего мужа?
– Вряд ли… – пожала я плечами, но препятствовать не стала.
Саша направился к мужичкам за столом, а я устроилась на крылечке сторожки: нужно было хотя бы несколько минут побыть в тишине и собраться с мыслями.
Саша вывернул из-за угла и кивнул:
– Пойдем.
– Он что-нибудь сказал? – задала я вопрос.
– Плиты привезли прошлой весной, вот эти самые мужички помогали их выгружать и установили на могилы. Точно помнят, что «хозяйка», молодая женщина, очень плакала. Одета небогато, а плиты очень дорогие. Таких на кладбище всего несколько десятков. Похоже описание на твою тетку?
– Нет, – усмехнулась я. – Неведомая молодая женщина, а Ваньку не держат взаперти, и он не пытается удрать.
– Господи, о чем ты говоришь? – вздохнул Саша. – Он ребенок, куда ему бежать, раз он один на целом свете. В конце концов, ему всего семь лет, его можно запугать, обмануть… да все, что угодно.
– Если мой муж жив, то деньги у него, – усмехнулась я. – Ведь ты их ищешь?
– Не скажешь, что возможность увидеть мужа живым тебя очень радует.
– Лучше бы он лежал под этой плитой, – зло ответила я.
Мы покинули кладбище и направились к машине, она стояла довольно далеко от ворот, а рядом с ней,
